Владимир Гарасев - Солнечная сторона

Долгая жизнь учит осторожности. Но она же учит, что подходящий тебе человек – это очень большая ценность. А подходящих людей мало. И оттолкнув одного из них, ты не можешь быть уверен, что встретишь другого.

И последнее.

В молодости кажется, что жизнь очень большая. Но посмотри на людей вокруг – как проживают они свою большую жизнь? Обычно она просто уходит от них день за днем – длинной цепочкой одинаковых дней, очень длинной, но проходящей очень быстро, потому что каждый ее день совершенно обычен и похож на другой.

Не медли.

Начинай сегодня, и не останавливайся, пока не получишь желаемое.

Жизнь маленькая. Очень маленькая, если смотреть на нее назад. Она большая только для тех, кто много хочет, и не теряет в поисках этого ни единого дня.

Желаю победы.»

Он прочитал письмо дважды, потом убрал в конверт и спрятал в ящик стола.

Потом достал из другого ящика старый автомобильный журнал.

У деда был друг-однокурсник, много лет проработавший в институте автомобильного транспорта. Он достал для Соболя-младшего штук десять зарубежных автомобильных журналов и каталогов автомобильных фирм.

Соболь открыл журнал в хорошо знакомом ему месте – все эти журналы и каталоги он мог пролистать по памяти, вспомнив каждую страницу; он смотрел их огромное множество раз.

Но на открытой им странице важен был не автомобиль; вернее, не он в первую очередь. Автомобиль там, конечно, имелся – красный, как ему и полагается, «Феррари» семидесятых годов. А кроме того, на картинке пребывала леди лет двадцати пяти, только что из него выбравшаяся, и дом среди сосен метрах в тридцати позади, словно на склоне холма – к нему поднималась узкая пешеходная дорожка.

Эту картинку Соболь смотрел с первых сознательных лет. Ребенком он видел на ней только «Феррари». Потом его заинтересовала архитектура дома – верно оттого, что это был загородный дом, а Соболь с очень раннего детства предпочитал дачу Москве. Но в какой-то момент он, разумеется, заинтересовался и леди.

К тому времени, что было на картинке, из рекламы исчезли и странноватые на взгляд Соболя типажи пятидесятых годов, и утрированно-гламурные образы вроде Катрин Денев в «Дневной красавице» или Одри Хэпберн в «Завтрак у Тиффани». Конечно, он не видел этих фильмов тогда, но впоследствии именно они создали для него самые запоминаемые типажи тех времен. Леди на картинке отражала уже эпоху, когда хиппанство решительно потеснило гламур. Вместо невыразительных юбочек – расклешенные джинсы, вместо непойми чего – обтягивающая водолазка, а вместо прически, существующей только благодаря гелю для укладки – прямые, расчесанные шатенистые волосы до середины длинной, узко-гибкой спины. Все это было приятно, и не портило впечатления.

Но создавало впечатление не это.

Его создавало лицо.

Наверное, его следовало назвать красивым. Но красота бывает разная. Бывает, она – просто правильные черты, за которыми ничего нет. Бывает – она отталкивает, как неосознанно отталкивали Соболя всякие признаки детскости в лицах взрослых женщин. А бывает – она побуждает мечтать, и наделять свою обладательницу всеми мыслимыми достоинствами.

Лицо леди с «Феррари» побуждало мечтать. Оно казалось очень взрослым. Невозможно было представить на нем каприз, раздражение ерундой, дешевую игру для дешевого зрителя. И была в нем какая-то трудноопределимая сила. Казалось, что его обладательница умеет чувствовать и хотеть. Но не обычный вздор, который ассоциируется с красоткой из рекламы мужских вещей – приложением к тому, что она рекламирует. Чувствовать и хотеть чего-то такого, что и он, Соболь, считает важным и настоящим. Леди с «Феррари» выглядела разумным существом, в ее взгляде легко было увидеть то особое выражение, что создает осознание себя и окружающего, и готовность пустить в ход волю ради достижения своих целей. Она не смотрелась бонусом к автомобилю. Казалось, что она не рекламирует этот «Феррари», что это ее автомобиль. Что он – просто часть ее мира, где такие автомобили обычны, и жизнь тратится не на них, а на важное и настоящее.

Он смотрел в ее обращенные к нему внимательные глаза, и так и слышал ее голос: посмотри, незнакомец: я – поданный тебе знак. Знак того, что в мире есть нечто особенное, важное и настоящее, о котором знают не все. Есть особая, настоящая жизнь. В ней водятся такие, как я. И отсюда, из своего невеленда, я смотрю на тебя и говорю тебе – эта жизнь существует; не теряй веры; не медли; и не вздумай остановиться на полдороги, потому что мы тебя ждем – я и твоя жизнь…