А.Лилич - Silentium

Вчера просидела далеко за полночь за странной старинной книгой, взятой в библиотеке. Лену почему-то зацепила эта причудливая история и она загорелась идеей сделать иллюстрации для книги, просидев за текстом, рисунками и любимой музыкой много часов подряд, забыв обо всем на свете. Теперь будут некрасивые тени под глазами, «белый шум» в голове. Впрочем, не важно, ведь сегодня никуда не надо идти, никому не нужно показываться на глаза, а за выходные все пройдет, выветрится, сотрется.

В комнате было светло и холодно, ведь ударили обещанные первые заморозки, а форточку на ночь она прикрыть забыла. Лена лишь плотнее закуталась в теплое одеяло, спрятав улыбку. Многие терпеть не могут сквозняков и холода в доме, а ей это нравилось. А в этом уютном коконе можно было притворяться спящей целую вечность…

«Перед кем притворяться? Ты уже давным-давно сама по себе». Свои неудачи на «личном фронте» Лена вспоминать не любила, но навевающие грусть мысли все равно приходили к ней, словно мстительные призраки. Свобода, которую давало ей одиночество, давно перестала её радовать по-настоящему. Улыбка погасла, как и солнечный свет за окошком – светило укрылось за серыми облаками.

Уже давным-давно Лена зареклась доверяться своим чувствам и разрешать себе любить, потому что слишком больно бывает потом, когда твои надежды не выдерживают столкновения с реальностью. Еще в детстве, кажется, она пыталась придумать себе своего «суженого-ряженого», играя, как, наверное, и все девочки в какой-то момент своей жизни, в это незамысловатое гадание и всё пыталась представить себе того, с кем она будет счастливой – обязательно будет! С годами и каждым новым расставанием образ становился все более и более размытым, а надежда на эту встречу все более и более призрачной. «Наверное я влюблена в свою собственную фантазию, ведь кроме моих мыслей и рисунков тебя больше нигде нет, любовь моя» – с грустью думала Лена и старалась больше времени и сил отдавать своим рисункам. В которых нет-нет да и мелькал образ молодого человека, с которым они никогда не встречались, но которого Лена никак не могла забыть и выбросить из головы.

Черная кошка сладко дремала в квадрате солнечного света на полу рядом с обогревателем, пушистый бочок мерно поднимался и опускался – ей были безразличны все эти переживания и печали, была бы еда в миске вовремя да мягкое теплое место, чтобы свернуться клубком… Немного завидуя невозмутимой зверюге, Лена оделась в легкое домашнее платье, налила себе чаю, забралась в кресло, положила на колени вчерашнюю книжку – повесть о чем-то странном, как будто знакомом и вместе с тем непонятном, словно читаешь о своем собственном полузабытом сновидении, смысл которого утрачен – остались только смутные беспокойные ощущения, впившиеся в память острыми осколками.

Зашелестели страницы – потерялась закладка и теперь оставалось только искать нужную страничку по памяти. «Ну что ты будешь делать…». Нужная страница никак не находилась, ничего похожего на смутные образы из Лениной головы в книжке не было. Может приснилось? Да, такое бывает порой, – перепутаешь сон с реальностью, а потом мучительно пытаешься найти, ухватить за хвост потерянное воспоминание.

Чай скоро остыл, а охотиться за сновидениями в лесу книжных страниц надоело. На столе в беспорядке лежали вчерашние эскизы, с которых на Лену смотрели похожие на птиц силуэты и загадочные пейзажи, карандаши, краски и кисти, но прикасаться к ним пока не хотелось, принадлежности для рисования казались мертвыми, а белоснежные листы бумаги – пустыми, в них пока еще не проглядывали новые образы. «Еще не время, может быть позже».

В руках оказался пульт от телевизора, который достался Лене в наследство от бабушки и которым Лена вообще-то пользовалась хорошо если раз в месяц. Телевидение она недолюбливала, но сейчас она просто не могла придумать, на что бы отвлечься и чем на время закрыть снова поднимающуюся изнутри грусть.

Щелчок, еще один, следующий канал, и вместо надоевших телепередач, – Лена не сразу поняла, в чем было дело, – по всем каналам показывали Город. Вот Площадь, вот Большой Проспект, вот Парк. Без людей, без машин. На каждом канале своя улица, свой кусочек Города. И нигде ни души.

Словно стало холоднее вокруг. Зябко поежившись, Лена бросила взгляд на залитое светом окно. Прижавшись лбом к холодному стеклу она долго и вдумчиво разглядывала пустой дворик – но ведь он почти всегда был пустым…