А.Лилич - Silentium

– Пожалуй, я тоже этому рада. Хотя, наверное, это очень легкомысленно с моей стороны… Ну и пусть.

Порывы ветра время от времени мягко нажимали на оконные стекла, а крупинки снега тихо скреблись снаружи и просились в тепло. Юзеф и Лена еще долго говорили обо всем понемногу – первоначальная неловкость развеялась и с каждой проведенной вместе минутой они становились немного ближе друг к другу. По крайней мере, в это очень хотелось поверить Юзефу. Сейчас он уже был уверен, что эта встреча не случайна и что от разгадки – что в этой девушке кажется ему таким знакомым, – его отделяет самое ничтожное расстояние.

– Не волнуйся, мы во всем разберемся и все будет в порядке… – его голос прозвучал не слишком уверенно, но Лена улыбнулась. Хотя бы в благодарность за попытку утешить. Его взгляд стал чуточку светлее, легче.

На самом деле Юзеф уже изрядно устал и его клонило в сон не меньше поминутно зевающей Лены, но мысли о том, что в его квартире лишь одна кровать и Лена прекрасно об этом знает, заставила его внезапно смутиться. «Глупости, такое бывает только в дешевых книжках и фильмах! И вообще это неправильно, ведь мы едва знаем друг друга. А жаль…» – кажется, он даже немного покраснел (хорошо, что на кухне было темно). Стараясь не подавать виду, он уверенно заявил:

– В любом случае, сейчас уже очень поздно. Утром подумаем, что со всем этим делать, а сейчас тебе надо поспать. А я посижу здесь и, если что, устроюсь на ночь в этом кресле.

–– Ты уверен? Мы могли бы… – спросила Лена и это заставило Юзефа незаметно, но тяжело вздохнуть, снова прогоняя прочь непрошенные мысли и образы.

–– Конечно уверен. Это самое удобное кресло на свете.

Лена сонно кивнула и пропала в темноте коридора. Плед прошуршал по паркету, как шлейф от платья сказочной принцессы. Юзеф улыбнулся сравнению, постоял немного у окна, смотря на ночную улицу, а потом опустился в старое дедушкино кресло, стараясь устроиться поудобнее. «Может быть я просто уже – или все еще – сплю и это такой же сон, как в тот раз?…».

Он еще долго размышлял о странностях прошедшего дня, пока густо разведенные усталостью, тягучие размышления не перешли в беспокойные сны.

Глава 4.

Юзефу приснился неприятный, тяжелый сон. Нет, все в нем было в общем-то неплохо – сияющий огнями вечерний Город, отражения в темной воде каналов и он вместе с Леной, на которой под теплым весенним ветром трепетало похожее на цветок легкое платье. Она легко следовала за ним и, кажется, была готова исполнить любое желание Юзефа. От этой мысли у него перехватило дыхание и он, не веря себе, прикоснулся к Лене – она же не отстранилась и, напротив, прильнула к Юзефу. Но тут произошло то, что разрушило весь сон, заставило его рассыпаться, словно карточный домик – под своими пальцами Юзеф почувствовал холодный фарфор, а когда он заглянул в глаза Лены, то увидел лишь равнодушный стеклянный блеск. Это были глаза куклы, послушно ждущей приказов хозяина. «Я сам всё это придумал…». С этой мыслью он увидел, как гаснут огни Города и отражения в темной воде, как бледнеет и темнеет неподвижный силуэт Лены, до тех пор пока не понял, что темнота впереди – это его же собственные закрытые веки и более ничего.

Он поднял тяжелую голову, потер затекшую шею и только потом открыл глаза. Поднялся с кресла, разминая спину и шею. Все так же тихо и темно – вероятно, спал он часа два или три, не более. Чем дальше, тем меньше он помнил из событий недавнего сна, будто бы кто-то или что-то нарочно стирали эти неприятные видения. В конце концов осталось только неприятное, граничащее с головокружением ощущение неясного беспокойства.

Юзеф почувствовал пронизывающий холод, особенно сильный у самого пола, и поежился. Похоже, отопления как не было, так и нет, несмотря на уже вполне серьезные заморозки. Он медленно побрел по коридору, пробираясь через темноту и собственные сомнения. С одной стороны он боялся разбудить Лену (потом еще придется объяснять, что он забыл ночью в ее, – и одновременно своей собственной – спальне). С другой – ему хотелось увидеть ее еще раз («Может быть она сейчас видит хорошие сны – и хотя бы сейчас улыбается по-настоящему? У нее, наверное, светлая улыбка…»), поправить плед, накинуть сверху теплое одеяло. Непонятно откуда взялась нежность к этой странной девушке, заблудившейся в пустом Городе. Внезапно Юзеф сам смутился мыслям, невольно рисовавшим его вместе с Леной, и желанию обнять и поцеловать её – и еще… «Стоп! А кто тебе сказал, что она этого хочет?». Но желание увидеть ее, убедиться в реальности ее существования – и вместе с тем какое-то смутное волнение и тревога, – все-таки было слишком сильным.