Серик Асылбекулы - На чужом пиру

Перед отъездом заходит в совхозную кассу за зарплатой. Небрежно сунув в задний карман брюк пачку денег, шагает к магазину. Набивает обе сумы коржуна заказами матери и после обеда седлает гнедого. До сумерек уже добирается до одинокого зимовья в песках. Вечером выходит навстречу ушедшему с отарой отцу и помагает загнать овец. Отец, сначала делая вид, что не заметил его, молча идет с противоположного от Култая края отары. Не спешит поздороваться и Култай.

– Что так быстро вернулся? – говорит наконец невольно приблизившийся отец, очищая усы от намерзшего инея. Сын, не зная что ответить, опускает взгляд. Старик, молча оглядывая сына, некоторое время идет рядом, затем, отвернувшись незаметно для него, тихо вздыхает. «Ну, в следующий раз целых десять дней там проведу», – решает он, жалея, что вернулся быстро.

Отец через некоторое время снова заговаривает с ним. Но голос его звучит мягче, чем до этого.

– Как у Карлыгаш, все здоровы? Малыш как?.. вырос хоть? В тот раз, когда я ездил, был совсем с кулачок.

– Вырос.

Затем оба замолкают…

…Начало отары перевалило за Коспактюбе. Часть овец повернула на восток. Возглавила их всегда свое-нравная серая коза.

«Нет, пора заворачивать… И солнце, гляди, поднялось изрядно».

Култай, потягиваясь, поднялся, стряхнул широкой, как лопата, ладонью приставшие к одежде песчинки. Затем взял чуть не забытую книгу и засунул ее за пазуху.

Гнедой отошел не слишком далеко.

***

На вороте для воды урчал небольшой мотор, укрепленный на четырех лежачих бревнах. Начало измученной жарой отары давно уже дошло до аула. Отец наводил «порядок», отгоняя палкой отчаянно лезших в цементное корыто овец. Култай медленно сполз с гнедого и вынул удила изо рта нетерпеливо рвавшегося к воде коня. Распустил заднюю подпругу и затянул заново.

– О коне я сам позабочусь. Иди домой, попей чаю, – сказал старик, забирая повод гнедого. – Ескали на свадьбу пригласил.

Култай удивленно глянул на отца.

– Сверстник твой Али невесту привез, – сказал тот, поняв, что сын не вник в смысл его сообщения.

– Да-а, когда?

– Ночью. Тр-р! – гнедой, отшвыривая коленями овец, устремился к корыту. – Ах ты, невтерпеж!..

– На рассвете по дороге через Коспак какая-то машина проехала.

– Да, это они и были.

Култай обрадовался.

Али сын чабана Ескали, чья отара расположена отсюда на растоянии одного перегона ягнят. Они вместе учились. И ровесники. Только Али был не так равнодушен к учебе как Култай. Окончил школу с похвальной грамотой и поступил в лучшее учебное заведение столицы – университет. Теперь, вот, невесту привез.

Мать ждала уже со вскипевшим самоваром. Встретила сына по привычке, громко разговаривая.

– Сноха наша, что в доме Саржалака (губы Ескали всегда были потресканными) суетится, места себе не находит. Али невесту привез. Уффф! – пухленькая и маленькая старушка со скрежетом поставила на поднос похожий на нее же десятилитровый самовар.

– У других все-то по-людски. Ну, а мы вот все сами хлопочем…

Култай как будто ничего не слышал, повесил на кереге старенький выцветший от солнца пиджак и вышел умываться. Мысли матери ему были известны. В чей бы дом ни привезли невестку, она начинает дуться на Култая.

– Апа, где полотенце? – Култай не нашел чем вытереться.

– А откуда мне знать!.. Лежит, небось, где-нибудь… Как-будто в этом доме есть кому полотенце убирать да нам угождать.

– Да ну, хватит же вам…

– Не хватит!.. Хватит, он мне говорит. Лучше бы, даже если все девушки в этом мире стали святыми, привез бы одну, как это другие делают.

Он понял, что мать завелась надолго. Поэтому молча отыскал полотенце, затем принялся за еду. Вскоре пришел и сел за чай и отец.

– Гнедого я покормил. На нем поезжай.

Култай промолчал. Торопливо выпил пару пиал и стал собираться. С одной стороны торопился на свадьбу, а с другой, боялся, что мать опять начнет ворчать при старике.

– Апа, а где мои черные брюки?

– Какие, душа моя? – Мать, словно ничего не поняв, застыла удивленно, едва поднеся пиалу с чаем к губам.

– Что у Мырки в лавке купили.

– Ойбай, их же Нуртай забрал, на выпускной вечер наденет.

Полулежавший на торе старик вздернул голову и глянул на старуху пронизывающими глазами.

– Не знала же… – сказала мать, заметив взгляд старика. – Негодник Нуртай пристал как репей, я и отдала.

– Ах, окаянная! Эти брюки с Култая спадут, что ли? На днях же только дали Нуртаю девяносто рублей, чтоб костюм сшил.