Наталья Бабина - Город рыб

Когда мы с Антоном поженились, оба в равной мере были во власти безмерного чувства, которое называют любовью, нас неудержимо тянуло друг к другу физически, а души наши были предельно распахнуты одна перед другой, и казалось, что так будет вечно. Потом острая стадия любви миновала, любовь незаметно перешла в спокойную прочную дружбу, которая тоже казалась вечной. Несокрушимой. Но сокрушилась. Жена-наркоманка – это тяжело вынести. Даже если человек готов и хочет за тебя бороться. А Антон не очень-то и хотел.

Жена-наркоманка. Бездетная. Без желания жить. Без блеска в глазах. С тусклыми волосами, которым не поможет ни один рекламируемый по телеку шампунь. Поэтому я не очень удивилась, когда однажды зазвонил телефон и незнакомый женский голос в трубке не без удовольствия сообщил: «В кругах, где вращается ваш муж, не иметь любовницы считается дурным тоном. Это дополнение к бизнесу. А вы либо слепы, либо круглая дура». Вот так. Слепая круглая дура. От себя могу добавить, что еще и мягкотелая, в смысле безвольная, и мягкотелая в буквальном смысле – у меня целлюлит на бедрах. Чему же было удивляться?

Наконец-то прошел долгожданный дождь. А после дождя самое время окучить картошку. Работа серьезная. Гораздо более серьезная, чем может показаться пользователю Интернета или, скажем, топ-менеджеру. Бабушка рвалась отправиться на наше небольшое картофельное поле немедленно, я с трудом смогла ее удержать. Зимой ей удалили катаракту, и врач предупредил, что теперь бабушка должна избегать тяжелой работы. Но как ее заставить избегать? Она привыкла делать все сама и никакую работу не считает тяжелой. Наработается, а прооперированный глаз потом начинает гноиться. Единственный способ оградить бабушку от работы – сделать все самой, упредить бабушкины хлопоты.

О необходимости окучить картошку говорилось давно, оставалось только дождаться дождя. И теперь надо было спешить. Но я не могла тотчас отправиться на картофельное поле – под присмотром и контролем бабули пересаживала бураки, как называют в наших краях свеклу, и нервничала, думая о том, что завтра утром, пока я буду готовить еду на день, бабуля возьмет мотыгу и потащится на картоплю . И бабулин глаз снова заплывет гноем. Поэтому я решила окучить картошку ночью.

Тихонечко, чтобы не разбудить бабушку, собралась, вылила на себя добрый литр жидкости против комаров и часов в одиннадцать вечера вышла из дому.

Было призрачно светло – над Добратичами сияла полная луна. Нет ничего прекраснее полнолуния в Добратичах! Селена заливает мир фантастическим светом, серебристое сияние чередуется с густыми тенями. Песчаные холмы напоминают барханы Алжира, трава в низинах становится фиолетовой, загадочной, как на иллюстрациях к волшебным сказкам. Такая ночь – не только нечто бесценное само по себе, но и наполняет смыслом твое довольно пустое существование.

Мотыгу я еще днем принесла на картофельное поле и спрятала в борозде. По моим расчетам, я должна была управиться с окучиванием часа за четыре. Принялась за работу под кваканье лягушек – в пойме Буга давал концерт сводный лягушачий хор. Старалась действовать мотыгой равномерно, не спешить, а то быстро выдохнусь. Ибо шейпинг и бассейн – не та тренировка, после которой нетрудно четыре часа вкалывать в поле. Нет у меня той закалки и терпения, которой обладают тяговитые добратинские бабули, нет их сноровки. В девяносто лет баба Мокрина копала картошку проворней, чем я в сорок. Размышляя об этом, я прошла туда-обратно несколько борозд и остановилась передохнуть. И тут слева от меня, на тропе, идущей вдоль кромки поля, послышалось мелодичное звяканье – кто-то ехал на велосипеде, и звонок на выбоинах тропы позванивал. Я инстинктивно спряталась за кустом смородины ( паречки , как у нас говорят; на прибужских огородах ее полно). Попадаться кому бы то ни было на глаза не входило в мои планы. Тем более, что на велосипеде ехала в светлом лунном сумраке тетка Калёниха. Интересно, куда это она посреди ночи? Ехала Калёни-ха медленно, видимо, боялась свалиться с велосипеда на колдобине, что-то невнятно бормотала себе под нос. Наконец звоночек затих вдали. Хорошо, что я спряталась, и Калёниха меня так и не заметила, а то назавтра вся округа знала бы, что Мокринина Алка ходит по ночам в поле, на картофельные посадки, и там чарует, ворожит. И Калёниха поклялась бы, что видела у меня хвост размером с веретено. Я ее хорошо знаю.