Наталья Колесова: Мой город

"Я видел сон…

Не все в нем было сном".

Байрон

День первый

Сегодня мне опять приснился мой сон. Ненормальность первая. Нет, первая была не эта. Первая — я родилась, хотя никто меня вовсе не желал. Ни мать, ни Яснев-старший, ни, тем более, Яснев-младший.

Потом была ненормальность вторая. Имечко. Диана. Ничего себе, да? При моей-то физиомордии!

Теперь случилась ненормальность третья. Я опять летала.

На улице тепло, темно, сыро. В лужах отражается тускло-дрожащий свет фонарей. Я иду босиком по теплому мокрому асфальту и гляжу в небо. Небо слепое, только над головой горит голубая звезда. Потом я бегу. Легкая, как пух, я перепрыгиваю через громадные лужи, задерживаюсь в густом воздухе все дольше, а потом вдруг понимаю, что не бегу, а уже лечу, и это очень просто — раскинь руки, подставь лицо теплому мягкому ветру…

А потом вдруг сорвалась в черную пропасть, закричала и — проснулась. Сердце колотится, по стенам полосы света бегают, где-то что-то громыхает, в стекла ветер долбится — жуть, да и только! И за рекой что-то горит. Ровно так. Эффектно. Голубоватым пламенем. И не поймешь — то ли пожар на комбинате, то ли так оно и надо…

Ну вот. А утром слышу — бабки на скамейках распускают великолепнейшие, зловещейшие слухи: авария, грят, на комбинате астрашенная, столько-то сотен сразу концы отдали, столько-то в больнице последние минутки доживают… Целая партия из нашего дома спозаранку манатки сматывает — подальше от греха. Химия, как-никак… И никого не пускают на тот берег. Последнее я быстренько проверила — смоталась до моста. И вправду солдаты стоят, морды серьезные. Интере-есно!

Быкову брякнула: че, мол, старый, думаешь? А он в трубку подышал и посоветовал лучше готовиться к семинарам. Прям почти по идиотской школьной присказке из идиотских школьных песенников: всякая там любовь-кровь, "секрет для мальчиков", "секрет для девочек", картиночки-стишочки, гадалки и всякая такая мутота. Но это уже потом понимаешь — мутота. А тогда это неизбежно и неистребимо — своего рода эпидемия.

Так вот, есть там такое пожелание:

"Реки Волга и Дунай

первые в Европе.

Ты меня не забывай

И учи уроки"

Вот на таком уровне Быков со мной иногда общается. Маразматик несчастнейший…

Плюнула я в трубку и пошла на набережную. Народу — куча. Стоят, галдят, кто с биноклем, кто просто так на тот берег пялится. А че смотреть — стоят себе корпуса. Целехоньки.

Тут я с пацаном и стреканулась. С Димкой. Он в городе ночевал, а на той стороне у него мать и брат. Домой тыщу раз звонил — молчат. Не психуй, говорю, может, скоро пускать начнут, а он головой мотает — уши лопухами — ему один сказал, что не авария там вовсе, а вообще черте че творится и неизвестно, когда это черте че кончится… Посоветовала я ему почаще лапшу с ушей стряхивать, а сама вся аж зачесалась — что ж там все-таки такое?

Послонялись по улицам, я его к себе зазвала — жрать. Маман у меня выдрессирована. Рта лишний раз не откроет. А откроет — пусть пеняет на себя.

В холодильнике, как всегда, мышь повесилась. Я по магазинам не хожу, а мать воздухом питается. Нашла в звенящем посудой серванте лежалую банку сгухи, вспорола ей помятое брюхо, и стали мы с Димкой чаи гонять. Тот на мать косится. А что — мать? Читает. Нашла себе защиту от жизни. С отцом жила — тоже все читала. Вместо успокоительных. Теперь от меня лечится. Ну читала бы себе сама, на кой черт меня-то приучила! Наглоталась я книг, как отравы, попробуй, разберись теперь, где тот роман, а где жизнь.

Отец нам после размена «хрущобу» оставил — руку от одной стены протянешь, в другую воткнешься. Ладно, матери все по фене, да и мне, в принципе, тоже. Надо будет — втисну между тахтой и столом раскладушку — спи, Дмитрий, не хочу!

— Мать, — говорю, — ты хоть знаешь, что в городе-то творится?

Та очки сняла, глаза, как у побитой собаки — так бы и убила! Живут же на свете такие размазни! Блекло-розовая, с голубыми прожилками… Отец и женился на ней из-за этой ее… розовости.

Пошли мы слухи собирать. Мотали на ус в кабаках, на Университетской в толпе поболтались, сняли сливки с гипотез бабок на скамейках, охотно слушали тинейджеров. Неполный список словленного:

1. Ночью кто-то где-то набросал листовок. Никто их не читал, но по сарафанному радио вариантов хоть отбавляй. Мы и отбавляем.

2. Расследовать аварию прибыли фээсбэшники то ли из области, то ли из самой Москвы.