Николай Князев - Выбранные дорогами

Ковыряясь в памяти о детстве, я неизменно нахожу лишь что-то неловкое, непорядочное, нечистое… Например, я вспоминаю рассказ моего приятеля про то, как его мама, проснувшись ночью ошибочно выпила воды из стакана, в котором покоилась вставная челюсть отца – и каков был от этого скандал поутру… Само происшествие могло бы показаться забавным, но то, что приятель рассказывает подобные вещи о своих родителях вовсе не представлялось мне чем-то достойным похвалы. У приятеля были специфические предки: они хранили в шкафу порножурнал, бывший тогда немалой редкостью. Во всяком случае, у себя дома я подобного не находил – максимум был одинокий том медицинской энциклопедии с парой мелких фотографий детородных органов для иллюстрации какой-то кожной болезни. Приятель, обнаружив издание, устроил общественный просмотр – нас было трое второклассников, мы уже могли достичь некого легкого подобия эрекции… Я в то время не мог определить страну, но мне почему-то кажется, что это были скандинавы – датчане, или шведы. Фотографии оттенка сепии повергли меня в легкий ступор – я не очень понимал, что именно дяди и тети там делают, но их поведение определенно представлялось плодом буржуазного разложения. Приятель тыкал пальцем в снабженную мощными выпуклостями даму с обильной телесной растительностью, по его мнению, дама походила на нашу классную руководительницу – сходство не казалось мне очевидным, но возражать я не стал…

Копание в детской памяти наполняет меня лишь ощущением более или менее лёгкого стыда и боли. Это, конечно, странно – неужели я ни разу не был доволен жизнью? Сама прерывистость пунктира унижений, дурных поступков и угрызений совести, порой за пустяки, по поводу которых нормальный человек вовсе не раздирает себе одежд, говорит мне, что в моем восприятии мира что-то не так. Я, например, слышал рассказ одного гражданина без комплексов про то, как они в количестве эн человек пошли в ресторан – каждый понадеялся, что у остальных достаточно ресурсов для оплаты счета. Рассказчик, который зарабатывал преподаванием не то кун-фу, не то у-шу, с удовольствием описывал, как они драпали от разъяренного персонала. Я вполне сочувствую разъярению персонала – за съеденное и выпитое вычтут с них… Я также понимаю психически здорового гражданина, которому происшедшее кажется скорее милой шуткой, чем проявлением более свинской, чем ангельской природы гомо сапиенса – особенно принимая во внимание что поимка ему лично вряд ли грозила ввиду неплохой физической подготовки – но не думаю, что мне бы доставило удовольствие рассказывать подобный эпизод, случись он со мной.

Моя память очень несовершенна – я удивляюсь, что при стольких дырявых нейронах без проблем читаю на нескольких иностранных языках и демонстрирую, судя по тесту в интернете, словарный запас, недоступный подавляющему большинству опрошенных… Словарный запас неудивителен при количестве проглоченных мной печатных знаков – но языки так просто в черепную коробку не залезают… Вероятно, память удерживает то, что мне нужно, но отбираю нужное не я. Я бы с большим удовольствием запоминал, к примеру, математические формулы – но их я помню обычно лишь тогда, когда могу вывести сам. В таких обстоятельствах, вовсе не странно, что прошлое представляется мне пунктирным, но почему там до определенного времени живет лишь негатив?

**

Книги были разрывом в цепи – они были нейтральны. В них не было позитива или негатива – только тихая красота гербария. Недаром книга, подобие растения, снабжена листами… Кстати, по-французски страница – «паж». Шамфор упоминает, что владелец театра, куда придворные мальчики проходили бесплатно, жаловался: «заметьте, что множество страниц – это том». Кто его знает, почему мне из пухлого томика Шамфора запомнились лишь несколько анекдотов – этот в том числе… И еще один, про девочку из хорошей семьи, удивлявшуюся, что у служанки, как и у нее, пять пальцев… Написав фразу, я нашел – для сверки – точную цитату в интернете и перечитал несколько страниц. Французы из Национальной библиотеки, слава Богу, роскошно сканируют старые издания, а не гонят с опечатками в стандартный текстовой файл, как жмоты из «Проекта Гутенберг»… Кое-что из этих десяти страниц я смутно помнил, а в остальном не обнаружил ничего для себя нового… Одно утверждение – что любое общепринятое мнение является глупостью именно в силу того, что его поддерживает большинство – я даже выписал в свое время в предназначенный для цитат блокнотик – теперь оно представляется мне банальностью (кстати, именно эту цитату из Шамфора я позднее обнаружил и у Флобера). Если бы я сегодня увидел эти слова впервые, то не обратил бы на них внимания. Возможно, прочитанное запоминается лишь однажды – все, что я уже знаю, или то, чего я еще не понимаю, просто проскальзывает мимо сознания, не оставляя в нем борозды…