Дин Хук - Национальное достояние

– Эй, Димон, просыпайся, – прошептал Салливан, толкая меня в плечо.

Я поднял голову с парты и выпрямился. На руке остался красный след от щеки, надо полагать, такой был и на лице. Рука затекла, и я не мог ею даже пошевелить.

– А, ну раз все нормально, я продолжу, – сказала бабушка.

Я наклонился к Салливану и спросил у него:

– Что она сказала про меня?

– Спросила, не мешаем ли мы тебе.

– Ничего себе у нее зрение. Не видно же, что я с закрытыми глазами.

– Ты захрапел, причем достаточно громко.

Первый раз мне было стыдно перед преподавателем.

Мы с Машей сидел в антикафе. Позже к нам должна была присоединиться Алена. Маша и Алена договорились об этом заранее. Алена немного задерживалась, но когда она в итоге позвонила, Маша решила не отвечать на звонок.

– Почему ты не берешь трубку?

– Ну, не знаю, она должна была прийти раньше, а сейчас уже как-то не в тему. Нет, ну если ты хочешь, давай скажем, где мы.

– Делай, как считаешь нужным.

На самом деле, я не знал, как будет лучше. С одной стороны, мы сидели на диване, и иногда Маша брала меня за руку, проявляя тем самым внимание. С другой стороны, если они договаривались, то неважно, к месту сейчас приходить или нет.

Алене нужно отдать должное, она перестала ходить в нашей общей компании после того, как я рассказал ей, что симпатизирую Маше.

В том же антикафе мы с Машей были на, скажем так, двойном свидании. Я обещал взять собой скрипку, хотя не играл много лет. Вместе с нами пошли Марина и Ростислав. Наше общение с ними закончилось на приветствии. Они все время были в другом зале, а я попытался что-то сыграть по просьбе Маши, хотя знал, что это будет ужасно. Мы ушли в отдельную комнату, где я извлекал из скрипки звуки, напоминавшие сцену умирающего лебедя. К нам в комнату шагнул работник кафе.

– Вы учитесь тут играть?

– Нет, мы уже умеем, просто многое забыли, – ответил ему я.

– Тогда можете, пожалуйста, не играть, а то это звучит не очень приятно.

– Нет проблем, приятель.

В конец декабря, я провожал Машу до электрички, она, как и Алена, жила в области. Мы обнимались на прощание. Я уже собрался было уходить, как вдруг неожиданно Маша поцеловала меня в губы. После чего сказала:

– Прости, у меня давно не было практики поцелуев.

– Да ничего страшного, – заулыбался я.

Маша развернулась и ушла. Я проводил ее взглядом, после чего пошел по направлению к метро. Стоя на эскалаторе, я подумал: неужели все получилось, этого не может быть.

Николя занимал должность заместителя декана. Заседал он в деканате дневного отделения. Это был человек среднего роста, который одевался, как Стив Джобс. Когда он здоровался со студентами в коридоре, он говорил «Добрый день», проглатывая окончания последнего слова. Иногда он проглатывал первые буквы в словах.

Весь первый семестр я филонил. Кончилось тем, что позвонили домой из деканата. Рассказали, что у меня собралась куча долгов. Мать сильно перепугалась.

– Ой-ой, отчислят же, – причитала она.

– Да нормально все будет, пока деньги за обучение заносишь и хотя бы раз в неделю появляешься, никто тебя трогать не будет, – отвечал я.

Но, несмотря на мои, как мне казалось железобетонные аргументы, мать решила заглянуть в университет. Уже на следующий день я столкнулся в ней в коридоре.

– Привет, что тут делаешь? – спросил я.

– Пришла поговорить о твоей учебе, где ваш руководитель деканата? – спросила мать.

В этот момент как раз по коридору шел Николя.

– Вот он идет, – показав пальцем в сторону Николя, сказал я.

Мать быстро развернулась и догнала его.

– Здравствуйте, я мама Димы Ананидзе, с первого курса.

– Добрый день, – промычал Николя.

– Вчера нам домой звонили из деканата и сказали, что у Димы проблемы с долгами. Я хочу уточнить, какие у него долги и сколько их. И не собираются ли его отчислять.

– Вообще-то собираются, я вчера заходил к ним на пару и предоставлял списки ребят, которые стоят на отчисление, все очень серьезно. А какие у него долги – он сам знает. Ничем не могу помочь. Извините, мне нужно идти, работа… – сказал Николя и быстрым шагом поплыл по направлению к кабинету декана.

Через пару дней дома у меня состоялась мини-беседа с матерью.

– Как твои долги, ты их начал закрывать?

– Нет.

– Почему, тебя же отчислят? – воскликнула мать.

– Пока не должны, по крайней мере, никакой информации об этом не поступало, – спокойно ответил я.