Николай Бредихин - Маленький Лох-Несс. Повести и рассказы

Да, действительно положение его было незавидное. Даже в просьбе об отпуске, разрешении съездить в выходные на пару дней домой ему было отказано.

«Да и чёрт с ними! Сколько же мне здесь ещё обретаться?» – в конце концов решил наплевать на все доводы Подрезов, собрал вещички и затемно, выбрав подходящий момент, перемахнул через ограду и был таков.

Радости дома не было предела. И Пашка-первоклашка и Юлок так и не отходили от папки, буквально висли на нём. Настёна тоже с трудом себя сдерживала, искоса поглядывала на Алексея, делая вид, что страшно занята игрушками-кукляшками, терпеливо дожидаясь своего часа, когда можно завладеть вниманием отца целиком. Алёна же не знала, куда усадить Алексея, чем вкусненьким его накормить.

С удовольствием работая челюстями и не переставая улыбаться детишкам, Подрезов узнавал последние новости. Которых было много, но которых, собственно, и не было. На работе всё хорошо, зарплату по доверенности жена получала без всяких затруднений. Тесть и тёща здоровы, порядок полный и у его родителей. Конечно, не обошлось без постоянных детских болезней, Пашкиных двоек и разбитых коленок и носов, но в остальном «в Багдаде» было на удивление «всё спокойно». Только теперь Подрезов обнаружил, в каком бешеном ритме он крутился на «сборах», и окончательно убедился, что его готовили к засылке в другую страну. Что его, к слову, совершенно не привлекало. Деньги, конечно, деньги, да и не просто деньги, а чеки Внешпосылторга, на которые в специализированных магазинах «Берёзка» можно было купить весьма и весьма заманчивые вещи, но чёрт с ними, с деньгами, не в них, как говорится, счастье.

За ним пришли ночью. Двое дюжих ребят, которых Алексей хорошо помнил, как добровольных, «сборных», охранников. Они были достаточно вежливы, даже почтительны: не били Алексея, не выворачивали ему рук, просто сказали, чтобы он срочно оделся – их ждёт машина.

Алёна разволновалась.

– Алексей, что ты натворил? Что случилось? – плакала она, зажимая себе рот платком, чтобы не разбудить детей.

– Просто сбежал, – хмуро буркнул Подрезов. – Очень хотелось с вами увидеться.

– Зачем, Лёша? Неужели ты не мог дотерпеть? Что с нами теперь будет? Тебя посадят, да? Посадят?

Алексей и сам невесело рассуждал о своей дальнейшей судьбе. Он никак не ожидал, что система окажется в отношении него столь расторопной, сработает так быстро.

Хмуро ждал он и после, что с ним дальше произойдёт, но все делали вид, будто ничего особенного не случилось. Ну, сорвался парень, вернулся обратно, будет ему урок. Никто не собирался сажать Алексея в тюрьму, да и вообще, как он успел заметить, на курсах не было даже карцера. Лишь Аркадий, увидев его, покачал головой.

– Да, слабак ты оказался, парень. За мной кое-какой должок в отношении тебя, поэтому хочу дать тебе совет. Ты опустился на одну ступеньку ниже, а их не так уж много здесь, таких ступенек. Не совершай больше ошибок, иначе когда-нибудь придётся локти кусать в бессилии, а выправить что-либо уже будет невозможно. Вот возьми, – он протянул Подрезову визитку с номером своего телефона, – может, когда-нибудь понадобится. Парень ты вроде бы неплохой, но ещё раз советую: не пытайся перебить плетью обух.

Нельзя сказать, чтобы Алексей испугался предупреждения Аркадия, однако авторитет этого человека был для него слишком велик, чтобы к его словам не прислушаться. Он задумчиво повертел визитку в руках, затем спрятал её подальше: всякое может случиться. А ведь была у него мысль, прежде чем решиться на ослушание, посоветоваться с Аркадием. Но хорошая мысль, как говорят, всегда приходит слишком поздно.

Подрезов без труда снова вписался в привычный ритм и больше уже не помышлял о побеге. Хотя особенно его возмущала жена: он решился на такой поступок ради неё, а встретил осуждение. Впрочем, не исключено, что Алёна была права.

Пришёл момент и Алексею уезжать, однако оказалось, что учёба его ещё не закончена. Он был изрядно напуган этим обстоятельством, но опасения его, к счастью, не подтвердились: теперь его перевели в Москву, он получил возможность в выходные бывать дома, так что можно было считать, что самое страшное позади. Его не посадили – даже поощрили, а не наказали, что означало, вполне вероятно, полное прощение его проступка – о чём ещё можно было мечтать? Ну а ступенечка… Даже если Аркадий и был прав, Подрезов уже свыкся с мыслью, что о какой бы то ни было карьере в его случае не следует даже думать.