Андрей Щупов - ГАСТРОЛЕР

– Сбрендил?! – амбал взбрыкнул мясистой ногой, недоуменно покосился на брючину. До поры до времени ошеломление пересиливало в нем злость.

– Молодец! – Геннадий хлопнул Мориса по плечу. – С проверкой, можно считать, покончено. А теперь займемся билетами…

За его поведением следили с напряженным вниманием, и дружеское похлопывание истолковали не в пользу гостей.

– Але, вы двое! – вышибала поманил гостей толстым коротышкой-пальцем. – Аллюром сюда!

– Все в порядке, мсье, – Геннадий широко улыбнулся. – Никаких обид. Никто никого не ударил, не оскорбил. Может, в бильярд одну блиц-партию?

– Сейчас тебе будет блиц-партия. Я сказал: аллюром! – слово «аллюр» Костику отчего-то особенно нравилось. Может он где-то его недавно вычитал и запомнил. Так или иначе, но отпускать эту напроказившую парочку он не собирался. Бильярдисты обратились в зрителей, забыв на время о своих шарах, и теперь Костик просто вынужден был играть на публику. Роль вышибалы обязывала.

– Вот видишь, еще один копрофаг, – Геннадий движением руки остановил двинувшегося было Мориса и сам зашагал к атлету. – Что за проблемы, Костик? Почему вдруг аллюром? А если у меня грыжа с геморроем? Если аллюром у меня просто не получится.

– Наклонись, остряк! – палец-сосиска вновь энергично задергался. – Очень уж ты высокий.

– Нет, Костя, это тебе придется встать, – Геннадий все также широко улыбался.

– Что ж, ты напросился, циркуль, – Костя тяжело, по-медвежьи поднялся. Выпрямившись, он оказался почти такого же роста, как черноволосый пассажир, только смотрелся куда более плечистым и мощным.

От страха Морис зажмурился и потому не увидел, как Геннадий рубанул Константина в челюсть. Глаза он открыл только когда услышал грохот. Вышибала падал, опрокидывая стул и столик, за которым только что мерился силами со своим партнером.

– Тресь, и в дамки! – жестко прокомментировал Геннадий. Взглядом пригвоздив дернувшегося было со стула зеленолицего, промурлыкал: – Анаша, анаша, до чего ж ты хороша… Дыми дальше, сокол, разрешаю.

Бильярдисты с киями, набычившись, смотрели на него. Глаза игроков не сулили ничего доброго. Он ответил им взором честного стахановца.

– Забыл предупредить, орелики, у меня пушечный удар и масса возможностей. И то, и другое одинаково страшно. Так что играйте в свои шашки и ни о чем не беспокойтесь, – повернувшись к обалдевшему Морису, Геннадий деловито пояснил: – Тяжелых людей опасно бить. Закон инертности. Запросто можно сломать позвоночник. Поэтому старался, как мог, и вот удача! – юный забияка жив и даже пытается подняться, что, кстати, врачами категорически не рекомендуется. С сотрясением мозга надо отлеживаться… Слышал, милок? Постельный режим и ежедневная клизма! Глядишь, через недельку оживешь. Будешь рассказывать потом, как махался с Кассиусом Клеем.

Было во всех его словах нечто пафосно-театральное, но в данном случае сказанное не расходилось с делом, и никто из бильярдистов на открытое противостояние не решился. Геннадий же, по всей видимости, ждал атаки, и они понимали, что он ждет, и это в еще большей степени сбивало их с толку.

– Ну что ж, нет так нет, – Геннадий подмигнул Морису. – Будем считать, что сеанс спиритизма прошел успешно. Айда на выход, сеньор?..

На улице оба на минуту задержались. Геннадий опять задрал голову. Морис машинально собезъянничал.

– Ну, и небо тут у вас! Прелесть!

– Небо – да…

Казалось, звезд стало еще больше. Они усыпали небо от края и до края – чья-то щедрая безрассудная глупость, чей-то широкий жест. Морису захотелось вдохнуть их в себя, вобрать смутную приятную грусть о далеком и прекрасном, никогда не соприкасавшимся с его вертлявой судьбой. Рядом восторженно прищелкнул языком Геннадий.

– Люблю вот так смотреть! Сам не знаю почему. Вроде как человеком становлюсь, вспоминаю что-то, о чем нельзя забывать.

– Да… – туманно протянул бомж. Он не знал, что говорят в подобных случаях. Может быть, и случаев подобных в его жизни еще не бывало. Становилось зябко, мороз давал о себе знать. Немели губы, пальцы в варежках потянулись к ладоням, сами собой сжались в кулаки.

– Как думаешь, вдогонку не кинутся?

– Навряд ли, – Морис поежился. – Мне так мыслится, они тебя за мента приняли или за мафика крутого.