Александр Козлов: Именем ангела

– Не надо, все утрясется…

– Нет, такое уже никогда не утрясется, сама знаешь, – всхлипнула та. – Боже мой, а как больно, горько теперь сознавать, что никогда не быть матерью, не носить под сердцем кроху, не горланить в роддоме, не стирать пеленки, не водить карапуза в садик, а потом не встречать со школы, не радоваться его первым успехам…

Вдруг умолкла, подавляя волнение, пригубила кофе с коньяком; потом внимательно взглянула на собеседницу, спросила полушепотом:

– Ты правда за сына убить готова?

– Даже глазом бы не моргнула…

Вдохновленная миром с Надеждой и обретением в ее ли-це новой подруги, Ангелина уже к полудню полностью управилась с почтовыми делами, но домой не спешила, чтобы подольше не встречаться со свекровью.

Настроение испортил телефонный звонок воспитательницы из детского сада. У Антошки неожиданно поднялась температура, медсестра дала таблетку, чтобы сбить жар, но ребенка, посоветовала она, «желательно срочно забрать домой», а при необходимости – вызвать «скорую помощь» и показать врачу. Ангелина вмиг обмякла, чувствуя собственную вину за болезнь сына: вчера, поливая огород, позволила ему помочить ножки под холодной струей. Кто знал, что все вот так обернется, ведь стояла страшенная духота!

Отпросившись у заведующей отделением, молодая женщина, сдерживая слезы, побежала на автобусную остановку. По дороге увидела такси. Предложила водителю деньги, какие только имелись в кошельке. Шофер взял все деньги, но возле детсада вернул:

– Иди, сыну лекарства купишь!..

Дома Ангелина напоила сына теплым чаем с малиновым вареньем, дала выпить еще одну таблетку парацетамола. Через час температура спала, и Антошка, бледный, мокрый от пота, заснул у нее на руках. Бережно отнесла малыша в комнату; там уложила в постель, укрыла легким одеялом, а сама опустилась на кровать рядом и неотрывно смотрела на сына, не убирая ладони с его лба.

Такой вот неподвижной, с безучастным взглядом застала сноху Варвара Прокопьевна. Свекровь вломилась в дом шум-но, по-хозяйски напористо, сосредоточенная и злая (по дороге наткнулась на вилы, оставленные стариком во дворе, что послужило ей расчудесным поводом не на шутку взбелениться). В руках держала немытую кастрюлю. На секунду приостановилась на пороге в кухню, удивленная отсутствием здесь снохи, круто развернулась, чтобы броситься на поиски бездельницы (не допусти, господи, застать спящей или отдыхающей!), но отшатнулась, чуть не столкнувшись лбом с молодой женщиной.

– Где тебя черти носят! – заорала перепуганная Варвара Прокопьевна. – Время уже сколько! Куры еще не кормлены, поросята пить хотят, а эта прохлаждается тут, будто барыня разгуливает!

– Тише, пожалуйста, – прошептала Ангелина, покраснев так, словно ее взаправду уличили в безделье.

– Ш-што? – едва не поперхнулась старуха. – Ах ты квоч-ка! Ты что, в моем собственном доме указывать будешь, как мне разговаривать?

– Антошку с садика забрала пораньше, температура у него, еле-еле сбила, только заснул…

– Да что мне до твоего выродка, окаянная! Жив будет – не помрет, а у меня куры не кормлены!..

– Не смейте! – вдруг угрожающе прошипела Ангелина; щеки ее, минуту ранее зардевшиеся, побелели от злости, в глазах всколыхнуло пламенем. – Никогда больше не называйте моего сына такими словами – он лучшее, что есть у меня. Это не мой сын выродок…

– Ш-што? – еще сильнее рассвирепела свекровь, захлебываясь от ярости. – Ты на кого это намекаешь, на Мишенку моего, что ли? Чего ты тут натворила с ним такое, отчего утром глаз на тебя поднять не смел, и будто телок из дому поплелся? Никак бабьими штучками научилась пользоваться! Но я тебе не Мишенка, запомни! Я мозги тебе на место враз вправлю! – она замахнулась на сыновью жену кастрюлей, но, встретившись с ее искрящимся взглядом, шагнула назад, оступилась о дверной порог и с грохотом рухнула на пол, извергнув нечеловеческий рык. Сгоряча тут же поднялась, пронзая ненавидящим взглядом сноху (та не сдвинулась с места, чтобы помочь ей подняться). – Ты посмотри, как осмелела, ехидна. Забыла, видать, из какого навоза вытащила, у себя приютила, за сына единственного замуж отдала, забыла, да? Туда же и выкину, откуда вытащила по доброте своей! – с этими словами старуха схватила ее за волосы и с силой вытолкнула на крыльцо.

Ангелина, маленькая и беспомощная, скатилась, будто тряпичная кукла, со ступенек во двор, ушиблась головой о землю; на секунду потеряла сознание, затем отомкнула отяжелевшие веки и в потоке слепящего солнечного света увидела над собой силуэт мужчины. Михаил вернулся с работы, чтобы отдать зарплату матери, и застал обеих женин за выяснением отношений. При появлении слегка подвыпившего сына Варвара Прокопьевна вмиг превратилась в беспомощную, слабую старуху. Она громко простонала, демонстрируя невыносимую боль, бессильно, почти в бесчувствии облокотилась на перила: