Евгения Николова - Теперь и навсегда

Никто этого так и не понял.

Сегодня в очередной раз управляющий имением Лавров привёл на традиционный обед в Подгорное нового человека. По поручению старого графа, он был обязан находить и приводить сюда новых людей, чтобы дамы не ощущали нехватку разнообразного московского общества. Здесь в захолустье, это было тяжёлое, почти невыполнимое задание и часто за стол графа садились мелкие буржуа, поставщики и торговцы. Александра не верила своим глазам – Сергей стоял перед ней, улыбался только глазами, сдержанно представился. Она стояла перед ним, опять вся в белом, но в этот раз в кружевах и брильянтах, гордая, сознающая блеск своей красоты. Стояла бледная и безмолвная, как фарфоровая фигурка на роскошной скатерти. Стояла недосягаемая, далёкая, но он никак не показал своего изумления, вёл себя весело, был разговорчив и очень понравился скучающим дамам и больше всего графу. Сергей смотрел на неё, не стесняясь, он любовался ей и удивлялся – разве эти аккуратно уложенные, высоко поднятые, тёмные кудри те -же самые, что он накручивал на свои пальцы? Глядя на её сдержанную любезность, слыша её короткие высказывания, он отвечал себе на вопрос той ночи: «Нет, это невозможно, она не была моей, она никому не может принадлежать.»

И вдруг она бросала на него умоляющий взгляд, с нежностью, с отчаянием, как будто просила не смотреть на неё, не мучать её своим взглядом. За несколько секунд её глаза наливались слезами и проблёскивали зелёными и карими нюансами, и он знал, что эти слёзы из -за него и смущенно уводил взгляд в сторону и ему было жаль её, но вместе с этим как-то сладко, приятно. И снова, в один миг, глаза её высыхали и снова холодная гордость, даже неприязнь, выражало её лицо. Это был гнев, ярость к самой себе, болезненная, бессильная ярость к любви, с которой не могла больше бороться. Она была не в силах, опустошённая, как раненой во многих местах косуле, ей оставалось только одно – безмолвно, большими, влажными глазами просить о скорой смерти. Когда садились за стол, он прошёл мимо нее и прошептал ей в ухо: “ В том же месте, сегодня вечером, приходи.»

Она вздрогнула, покраснела, жизнь вернулась к ней. В тот день Александра казалась всем особенно обаятельной.

Тысячи звёзд металлическим блеском отражались в зеркальную поверхность пруда. На тёмном встречном берегу грустные ивы безмолвно опускали ветви в неподвижную воду. Было тихо, необычайно тихо, страшно. Они сидели на крутом берегу, говорили еле слышно, почти шептали.

– Посмотри, Саня, я тебе кольцо сделал, было дерево такое у того шалаша. – Он надел на ее безымянный палец деревянное кольцо с искусно сделанной резьбой из старинных завитушек.

– Я тебя уведу далеко, далеко в леса, там тебе построю дом, знаю как – с цветными грядками, с садом. Там будешь только моею! Хочешь, Саня?

Александра положила голову на его плечо, зажмурила глаза – чёрные деревья резко выделялись своими очертаниями на необыкновенном звёздном небе. Сквозь прижмуренные ресницы она будто видела там, вдалеке, деревянный дом в лесу, с грядками цветов, с кружевными занавесками на окнах. Еле слышно она вымолвила:

– Я и теперь твоя, Сергей. Я твоя жена навсегда. Растопырила пальцы, всмотрелась в кольцо, её маленькая, белая рука выделялась ярко на фоне чёрного неба.

– Ты моя жена только здесь, в этой роще, только передо мной, только в эту ночь. Только здесь и только с этим кольцом нам можно венчаться, Саня. – Голос его как-то стал глухим. Александра смотрела на кольцо и дальше начало уходить, растаивать видение с домиком, а было близко, ей хотелось протянуть руку, прикоснуться к нему, уже представляла себе, как выдут тайком из дома, как понесутся туда, далеко, далеко – вдвоём. Но не смогла уловить видение, как тоненькая прозрачная мгла растаял между пальцами, исчез лесной домик. Страшной силой налетела, свалилась вдруг тяжёлая, тягостная реальность – она поняла, что счастье далеко и недостижимо. Чувство ужасной, невыносимой невозможности пронзило её полностью. Не было на этом свете места, даже и в самом глубоком лесу, где она могла быть его женой, кроме в её душе, которая всё равно обречена ему. Не венчальное, обручальное было это кольцо и другого у неё никогда больше не будет. Александра ожесточённо вонзала ногти в мягкую почву, с болью, со сжатыми зубами сказала:

– Я обещала, Сергей, я должна…

Сергей резко встал, схватил её за плечи, поднял, грубым движением притянул к себе, вздохнул шумно и сквозь зубы сказал: