Владимир Ситников - Брусника созревает к осени

Славка замахал руками, рванув «баттерфляем», но только нахлебался воды. Сгрёб волосы ладошкой со лба. Взглянул, а Катерина оказалась далеким далёко. Настоящей пловчихой была она.

Верочка Сенникова, Кирка и Витя Логинов, как малыши, бултыхались около берега, боясь отплывать на глубину. Стиль «по-собачьи» с надутыми щеками был единственным, каким умели они держаться на воде.

Вернувшись и обогнав без труда Славку, Катерина перевернулась на спину и с наслаждением выдохнула:

– Ой, как хорошо! А ты умеешь на спинке?

– Умею немного, – откликнулся Славка и тоже лег на спину.

Нагревшаяся за день вода была ласковой и нежной, как шёлк. По этой теплыни они плыли бесшумно рядом до самого выворотня. Катерина легко выбралась на отполированную животами и коленками корягу. И Славка залез туда же, боясь смотреть на Катеринино ослепительно белое тело. Теперь она казалась совсем иной, чем в одежде. Ещё красивее и притягательнее. Поэтому он и боялся смотреть на неё.

Воздух оказался прохладнее воды. Полумгла скрывала их, и всё казалось таинственным, необыкновенным, заставлявшим говорить шёпотом. Голоса гулко звучали над водой.

– Какой вечер хороший, – болтая ногами, проговорила Катерина.

– Ага, – согласился Славка и вдруг выпалил, удивляясь своей дерзости, – А ты, оказывается, очень красивая.

– Я знаю, – спокойно ответила она, поведя бровью. – Хочешь, поцелуй меня.

Славка обомлел от неожиданности, замялся. Ничего себе: сразу и «поцелуй меня».

– Они не видят, – поддразнила Катерина. – Ты что ни разу с девчонками не целовался?

Слова звучали упрёком. Не скажешь ведь, что да, ни разу. А она, наверное, вовсю целовалась, раз так говорит.

Он, чтобы казаться бывалым, чмокнул её куда-то в щеку, а, может, в ухо.

– Разве так целуются? – со смехом сказала Катерина и, обхватив Славку рукой за шею, поцеловала прямо в губы. Он опешил и не мог ничего проговорить. И что надо было делать ещё, он не знал. Наверное, надо было ещё поцеловаться, но он онемел. Катерина сидела маняще красивая, доступная, смотрела на свои ноги в воде, а он боялся смотреть на неё не то, чтобы поднять руку, обнять её и поцеловать. А может, надо было?

Кирка, Витя и Верочка на скрытом кустами, туманом и наступающей мглой берегу, звали их. Катерина почему-то засмеялась.

– А ты здорово придумал, что позвал купаться, – похвалила она его и плавно, бесшумно соскользнула с коряги в воду. Он плыл рядом и ругал себя за то, что упустил момент: надо было поцеловать её ещё раз, так, как целуются влюблённые в кино, взяв за шею, и обнять.

Большой сумбур был у Славки в башке после Катерининого поцелуя.

Кирка, Витя и Верочка, уже одетые, прыгая на берегу, отбивались ветками от комаров и слепней, ругали Славку с Катериной за то, что те уплыли так далеко и не торопятся возвращаться.

– Ну, лягушата, побултыхались и то хорошо, – с пренебрежением проговорила Катерина. – Я не люблю загорать и купаться днём, а вот ночью при луне в море плавать – сущее наслаждение. Человек весь в пузырьках, в воде, словно серебряный. Не купались вы в лунную ночь?

– Нет, – с сомнением сказала Верочка, – Ночью спать надо.

– Конечно, примерным школьницам давно пора спать, – подпел Славка, но они ещё долго бродили по посёлку.

Теперь, вспоминая это купание, поцелуй Катерины, Славка думал, как здорово всё было, как здорово, что исполнилось ему 16, и он теперь, наверное, почти взрослый. И он ждал новой встречи с Катериной.

Надо же, поцеловала. Значит, влюбилась в него.

От красивых воспоминаний и мечтаний оторвал его сердито наставительный голос директорской дочки, Светки Ямшановой, которая сунулась в окошко их комнаты своим длинным комариным носом.

– Мосунов, ты помнишь, – кричала она во всё горло, – что сегодня Олимпиада? Мама сказала, чтоб как штык.

– Буду, – пробурчал Славка.

Директор школы Фаина Федоровна, по кличке Фефела, опасалась, что школьная команда для Олимпиады не соберётся. Каникулы. Мало ли.

– Слышал или нет? – крикнула Светка вновь.

– Буду, – повторил он.

Светка была вся в мать. Зануда.

– Вот и нечего разлёживаться, – упрекнула она ещё раз Славку. – Шефы автобус дают, чтоб точно к десяти.

И Славка стал подниматься.

Участие в Олимпиаде было связано с выгородкой, в которой жил он с матерью. До этого-то они ютились в общежитской комнате, где жили ещё две женщин с детьми. Мешали друг другу неуклюжими колясками, санками, корытами для стирки, ваннами для мытья. Очутилась Ольга Семёновна здесь в Дергачах, совсем нежданно-негаданно. Из-за гангрены умер её муж Николаша Мосунов. Зауросил у него комбайновый соломокопнитель. Прыгнул в него Николаша, чтоб вытеребить завалившуюся солому, а мотор впопыхах не выключил. Заработали шнеки, ноги ему переломало. Началась гангрена. Врачам спасти его не удалось.