Виктор Кабакин - Пансионат «Кавказский рай»

– У меня остыла вода, нельзя ли добавить теплой?

Медсестра нажала кнопку в стене, и я почувствовал, как приятная струя снизу обдала мое тело.

– Замечательно, – восхитился я. – Оборудование у вас здесь превосходное.

– У нас все здесь самое совершенное, – с достоинством произнесла королева ванного комбината и выразила готовность уйти.

Я уже знал, что персоналу в этом заведении под страхом увольнения дана строжайшая установка, не вступать в какие-либо внеслужебные разговоры с пациентами. Местом здесь дорожат. Я срочно придумывал, чем мне привлечь неприступную медсестру.

– Извините, я впервые принимаю лечебную ванну и не знаю, как вести себя после нее.

– Поднимитесь в номер и отдохните в течение получаса. Лучше лежа. Но не спать и не читать. Расслабьтесь, думайте о чем-либо легком. Тогда успокаивающий и лечебный эффект ванны будет максимальным.

– Вряд ли я буду способен думать о чем-либо приятном.

– У вас что-то не в порядке?

– Меня поселили в номере, где недавно жила София Разумовская. Так что сами понимаете.

– Я это заметила по вашей курортной книжке. Ужасный случай. Кстати, она, как и вы, любила, чтобы я ей горячую воду наливала.

– Ужасный случай, – повторил я вслед за ней. – Мне всегда казалось, что человек, решившийся на такое, должен вести себя как-то иначе, чем обычно.

Медсестра в нерешительности потопталась на месте, но, видно, желание поговорить на волнующую тему оказалось сильнее запрета.

– Она вела себя, как всегда. По-моему, даже что-то напевала. Надела на голову чепчик, чтобы волосы не замочить, попросила меня насыпать в воду побольше лаванды, улеглась в ванну, заявила, что сейчас будет впадать в нирвану, и закрыла глаза. Я пожелала ей приятного отдыха и ушла укладывать остальных пациентов. Она велела не беспокоить во время приема ванны. Поэтому до конца процедуры я к ней не подходила.

Я подумал, что Нина – имя девушки вышито на бирке, приколотой к груди, – ощущала некоторую вину за происшедшее. И руководство, конечно, в укор ей ставило, что она инструкцию нарушила. Поэтому вольно или невольно она должна искать оправдания своих действий и моральную поддержку.

– Думаю, если бы в ванной комнате происходило что-то необычное, к примеру, возгласы, крики, шум, то вы бы обязательно их услышали…

– Шума никакого не было, – строго сказала Нина. Ее лицо вдруг омрачилось какой-то мыслью и, помолчав, она добавила. – Но больше всего меня возмутило вот это.

Медсестра достала из широкого кармана халата журнал и показала мне. Во весь размер обложки была изображена она сама. На фотографии ее лицо выражало высшую степень испуга. Широко раскрытыми от ужаса глазами она смотрела на кого-то прямо перед собой. Ясно видна была дверь за спиной Нины – та самая, возле которой она сейчас стояла.

Нетрудно догадаться, что снимок был сделан, как говорится, с натуры и, похоже, именно в тот момент, когда медсестра обнаружила тело певицы.

– Вот вы – известный журналист (удивительно, как моментально здесь распространяется информация), скажите, разве это не подло. Я имею в виду то, что здесь написано.

Я взял журнал – одно из многочисленных ныне изданий, живущих за счет дешевых сенсаций, вымыслов и домыслов. Типичная «желтая» пресса. На глянцевой обложке через всю полосу шел заголовок: «Медсестра проспала смерть знаменитой певицы!» Меня, конечно, больше всего интересовало другое – откуда снимок?

– Я совсем не спала, – возмущалась Нина, – а работала. Однако меня осрамили на всю страну. За что? Разве я виновата, что именно в мое дежурство такое произошло? Мне теперь грозит увольнение с работы. Попадись мне этот писака, я бы его… Неужели нельзя оставить человека в покое?

Произойди нечто подобное с какой-нибудь медсестрой на Западе, подумал я, она бы, как Моника Левински, выжала из ситуации целое состояние. Надавала бы кучу интервью, села за мемуары, да еще насочиняла бы всяких небылиц. А этой женщине – просто обидно, и она хочет, чтобы ее не беспокоили.

– Не волнуйтесь, – сказал я. – Вы ни в чем не виноваты. Среди журналистов, как и везде, есть, к сожалению, люди нечистоплотные. Давайте сделаем так: вы мне подробно расскажете все, как было. Мы напечатаем, и статья будет опровержением этой лживой информации.

– Ой, что вы, – замахала руками Нина. – Меня точно тогда выгонят с работы. Нет, не могу.

– Тогда, возможно, вы знаете, кто сфотографировал вас? Снимок, похоже, сделан в ванной комнате…