Виктор Кабакин - Пансионат «Кавказский рай»

© Виктор Васильевич Кабакин, 2021

ISBN 978-5-0053-2751-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Виктор Кабакин

(остросюжетная повесть)

Ночной звонок, – увы, отнюдь не означает приятное известие. Никто не будет звонить ночью, чтобы поздравить тебя, к примеру, с праздником (если это, конечно, не Новый год) или сообщить о выигрыше в лотерею. Я должен был давно привыкнуть к ночным звонкам, они сопутствуют мне на протяжении уже добрых десяти лет, что делать – работа у меня такая. Однако каждый раз, когда спросонья хватаешь трубку, сердце замирает в тревожном ожидании. Что случилось на этот раз?

Сегодняшний звонок мне совершенно ни к чему. Накануне мы с женой отмечали очередную годовщину свадьбы. У нас три официальных семейных праздника: день нашей встречи, затем годовщина помолвки (это когда я сделал предложение моей Светлане) и, наконец, то, что мы праздновали вчера. Мы допоздна засиделись в недорогом кафе, танцевали, пили шампанское. Вернувшись домой, занимались любовью. Потом я пошлепал на кухню за новой бутылкой вина, мы разговаривали в полутьме шепотом и дурачились, уснули, естественно, далеко за полночь.

В отключенный мозг звонок телефона ворвался грохочущим тяжеловесным составом, который мчался на меня, грозя неумолимо сокрушить. С аппаратом в руке я натолкнулся в темноте на угол стола, чертыхнулся и посмотрел на жену, – конечно, она проснулась, хотя виду не показывает. Прикрыв за собой дверь, я включил в кухне бра, сел на диванчик у стены, пододвинул поближе «дежурную» тетрадку для записей, ручку и только тогда выдохнул в трубку:

– Давай, Максимыч, выкладывай свои нехорошие новости.

– Почему нехорошие? – низкий мужской голос в трубке устало усмехнулся.

– За последние пять лет ни разу не помню, чтобы ты хоть раз позвонил по радостному поводу.

Работать с Комлевым и легко, и трудно. Он никогда не вредничает, не способен на подлость и ненавидит разные подковерные игры. Однако он наделен своеобразным чувством юмора, и то, что ему говорят, понимает буквально. Вот и сейчас он наставительно стал объяснять:

– Любая информация сама по себе нейтральна, все зависит от того, как к ней относиться. Может, я хочу предложить тебе съездить на курорт. Чем плохо? – он засмеялся, радуясь своей шутке.

– Ради этого ты звонишь мне в три часа ночи. – Я придал своему голосу как можно больше язвительности. – Мог бы подождать до завтра.

– Завтра ты должен быть уже там. – Голос в аппарате стал суховато-деловым. – Ты слышал, конечно, о самоубийстве певицы Софии Разумовской…

Я невольно вздрогнул. Вот этого мне только не хватало.

– Что молчишь?

– Слышал, – я постарался, чтобы Комлев не почувствовал волнения в моем голосе. Он, конечно, заметил, но выяснять причину не стал. Может, я поклонник ее таланта. Александр Максимович снова повторил фразу, правда, несколько изменив акценты в ней.

– О самоубийстве Разумовской или…, – Комлев помолчал, давая мне время проникнуться важностью сообщаемой информации, – ее убийстве.

И совсем уже будничным, бесцветным голосом, каким он обычно информировал собеседника о принятом и не подлежащим обсуждению решении, продолжил:

– Так вот, Сережа, требуется твоя помощь. По горячим следам ничего накопать не удалось. Да и разные подводные течения начинают проявляться. (Это надо понимать в том смысле, что к делу проявляют повышенный интерес некие влиятельные лица). Поэтому переходим к затяжной осаде. А ты у нас, как всегда, главное стенобитное орудие. Завтра полетишь в Ессентуки. С твоим начальством согласовано. Поживешь в шикарном пансионате, подлечишься, попьешь целебной водички. Глядишь, кое-что и разузнаешь. Ты доволен? Завидую: на курорт едешь да еще в бархатный сезон. Детали обсудим утром у меня в кабинете. А сейчас извини, сильно занят.

Он бросил трубку. Я не обиделся на него. Мне ли не знать Комлева, следователя – «важняка» Генеральной прокуратуры, с которым приходилось раскрывать не одно убийство: и корреспондента популярной молодежной газеты, и модного тележурналиста, и известного политического деятеля… Мне ли не ведать, что Александр может сутками не вылезать из кабинета, анализируя сотни показаний свидетелей, оперативные сводки, заключения экспертиз, массу другой информации, планируя очередные ходы следствия и руководя своей немногочисленной командой. Для него не существует нераскрываемых преступлений. Он знает преступников – «клиентов» своих дел, как говорится, в лицо. Он, – и я не побоюсь этого определения, – гений следственной работы, талант от Бога.