Наталья Гнедова - Суйгинки. Рассказики обо всём

Большой комиссией забирали испуганных и ревущих ребятишек зимой, усадив в устеленные сеном сани. Босая Матрёна долго бежала следом, подвывая и спотыкаясь на выглаженной полозьями дороге. Только хозяин дома остался невозмутим: «Нечего плакать. Ещё нарожаем». И они ещё нарожали, и Матрёна по —прежнему беспрекословно подчинялась мужу, угождая любым его фантазиям.

Обрывками долетали до деревни их семейные забавы: то ранним утром рыбаки увидят в чем мать родила Матрену, выгоняющую после утренней дойки корову, то малолетняя дочка ненароком проговорится про взрослые игры в маму и папу со старшими братьями. А однажды эта странная пара совсем заигралась. Явились они вдвоём свататься в дом, где заневестилась пышнотелая хохлушка. Говорила больше Матрёна, расхваливая жениха, уверяла, что работать по дому второй жене не придётся, будет жить полной хозяйкой, только то надо и всего: мужа ублажать… Родители онемевшей девки гнали сватов батогами до самых ворот… А деревня ещё долго сотрясалась, смакуя подробности незабываемого сватовства.

Новые дети Матрены уже учились в младших классах, когда она решилась наконец вырваться из этого дома. Что послужило последней каплей, можно только предположить, ведь развод разбирался на закрытом судебном заседании, но в итоге Матрёниной свободы, затейливый бывший оказался в местах не столь отдалённых. Вернулся он через несколько лет совсем старой развалиной и доживал свой век изгоем…

Забранные в детдом Матренины дети никогда в посёлок не возвращались, жизнь раскидала их по неизвестным углам. Только однажды сельские девчонки столкнулись с одной из старшеньких: студентка медучилища было грозой общежития, дерзкая и нахальная, не церемонилась ни соседками, ни с многочисленными ухажёрами, привлеченными её вызывающей раскованностью.

Младшим детям легче было влиться в обычную жизнь, но прошлое не отпускает полностью: и сегодня шокирует односельчан своими любовными похождениями Матрёнина младшая дочь. Но это уже совсем другая история…

Нашей улицей мы называли часть Кулацкой, официальное название Кооперативная так и не прижилось у деревенских, от речки до общественного колодца на углу с переулком Змеиным.

Нашими были все поколения соседей с их укладом и перенесёнными из разных уголков страны традициями, частицы которых плотно приросли в общую жизнь. Эти семьи были примерно одинаковыми по достатку, преимущественно многодетными и большая часть времени ребятишек проходила в компаниях «нашей» улицы. И нам никогда не было скучно. В дошкольном возрасте, находясь под присмотром старших детей, родители с утра до позднего вечера в работе, и сами себя занять умели бесконечными выдумками и с удовольствием принимали забавы старших. А вспомнить есть что! Очень часто собирались в нашем доме, родители не запрещали, и устраивали коллективные просмотры диафильмов, направив фильмоскоп на белый бок русской печи. Малышня читать ещё не умела и с восторгом могла смотреть эти фильмы бесконечно, запоминая наизусть озвученные титры.

Под особое творческое настроение старшаки устраивали импровизированные кукольные спектакли: натягивалось покрывало в проёме двери, в ход шли все имеющиеся игрушки, и… действие неслось в необузданной фантазии артистов! А то устраивали конкурс на лучшую фигуру из пластелина, очень серьёзно боролись за победу и были обескуражены подчас итогами. Однажды один мальчик вылепил избушку на курьих ножках, дверь открывается… а там, о ужас девочкам, неприличная часть мужского тела! В этот раз в конкурсе победителей не определили- визг, потасовка и многоголосый гогот наполнил весь дом. Игра в бирюльки, вместо мелких предметов-спички, в карты на копеечки тоже проходили со всей страстной серьёзностью. Но чаще мы общались собственно на самой улице, и игры наши определялись посезонно сибирской погодой.

Долгая зима с трескучими морозами радовала нас катаниями на санках всех мастей, а позднее школьными лыжами, которые давали детям и на выходные, а вот на коньках не катались, видимо не по карману был этот инвентарь. Строили снежные крепости и рыли туннели под огромными сугробами, устилая для комфортного ползания сеном, прыгали с крыш домов прямо в пушистые кучи снега и гордились своей крутостью перед уличными. Иногда заледеневали так, что валенки с натянутыми на нах штанами с начёсом стояли колом, а на русской печке отходившие от холода руки, щеки начинали пощипывать и чесаться до ойканья. Но громко жаловаться боялись, строгая мама не только пирожка горячего подаст на печку, но и больно шлёпнет тряпкой, чтоб не шлялись так долго.