Наталья Гнедова - Суйгинки. Рассказики обо всём

Любил дед устраивать в своём доме то посиделки, то гулянки по праздникам по особому распорядку. Стол налаживали буквой Т, во главе восседал дед и руководил застольем. Закуска, выставленная сообща, была не самым важным украшением стола, главное в этой деревенской церемонии конечно же выпивка. Руководствуясь каким-то своим укладом, дед наливал самогон в гранёный стакан всем присутствующим мужчинам (женщинам полагалась наливка) не одновременно, а поочередно, двигаясь слева направо по столу. Каждому во время гулянки наливалось раза по 3, но с большим промежутком: дед не спешил, и сильно захмелевших за столом не было. И побалогурить успевали, остроумно прохаживаясь по интимным обстоятельствам личной жизни присутствующих, и частушки попеть, складно вплетая в тему самые щекотливые события последних дней, и от души поплясать под разудалый аккомпанемент гармони.

Дошла очередь по первому стакану и до чудаковатого зятя Петьки. Уж как так случилось, не понятно, но дед стакан недолил доверху как другим. Петька стакан взял молча, поднял высоко и… хряпнул об пол. В воздухе повисло мужское: «А ё…», кто нервно дернулся в сторону покусившегося почти на святое для русского мужика. Но дед властным жестом остановил самых проворных и зычно произнёс: «Право имеет» – и налил второй стакан теперь до самого верха. Зять Петька был человеком на всё имеющим своё мнение и любившим это мнение отстаивать, и сейчас для него настал просто звёздный час. И он поднял расплёскивающийся стакан вверх и опять хряпнул… Мужицкое «да ты совсем ох…» мгновенно подбросило присутствующих с лавок. Дед сдержал порыв и в этот раз крикнул: «Сидеть, мужики! Право имеет».

О чем думал Петька, когда и в третий раз бросил стакан об пол, не известно. Но дедовский клич: «А теперь перебор», не потребовал заключительной фразы «бей его, мужики!».

Петька получил за все: и за пролитую зря целительную влагу, и за свой кураж, и за свое особое мнение во всех случаях жизни, и за пренебрежение правилами не им установленными…

В молодости у мамы была подружка тётя Зина, которая, выбирая жениха, рассуждала непонятно кем наученная (сама из семьи была самой простецкой и даже не в меру пьющей) о том, что главное, чтобы муж был из хорошей породы.

Тетя Зина была красавицей: фигурка ладная как у фарфоровой статуэтки на комодах односельчан, улыбчивая, с ярким румяцем на кукольном лице. Понятно: от чего потерял голову молодой прибалт из крепкой семьи сосланных, живущей дружно и обособленно. Парню удалось убедить родных в своём не совсем подходящем для семьи выборе, а тетя Зина посчитала, что схватила удачу за хвост: порода была что надо.

И действительно, всё складывалась удачно: семья была работящая и непьющая, молодой муж красавицу свою баловал и оберегал от строгой свекрови. А после появления внуков, на одно лицо с сыном, таких же белёсых и долговязых, сердце матери и вовсе оттаяло.

Но судьба тети Зины сделала неожиданный для неё и вымоленный семьями поселенцев поворот: сосланным разрешили возвращаться на родину. Собрались и прибалты, с тяжёлым сердцем отправилась в дорогу и мужняя жена. В долгом пути всё громче и злее стали разговоры обиженных прибалтов о советской власти, о бестолковых пьяницах «русских», о планах устроить жизнь на родном хуторе «как следует». Когда добрались наконец до места, тётя Зина окончательно почувствовала себя чужой в этой семье и абсолютно несчастной. За стол под светом керосиновых ламп ужинать не села, просидела на лавке до утра как замороженная, не слыша уговоров мужа. В голове обрывками пролетали картинки будущей жизни среди «этих таких неродных людей» одна страшнее другой. А утром она объявила, что возвращается домой, в Сибирь. Удерживать силой тетю Зину никто не стал, страх перед властью сидел глубоко, да и влюблённый по—прежнему в чужачку сын принял её сторону.

Молодые вернулись в Сибирь, и чтобы окончательно слиться с местными, муж официально принял девичью фамилию своей половины. И зажили дружно, наладив крепкое хозяйство, родив ещё одну девочку и опять не в маму.

Почему уходит любовь? Кто знает? Тетя Зина по —прежнему была хороша собой, а муж вдруг стал неласков и даже жесток. Слухи в деревне расползаются быстро. И несмотря на все предосторожности благоразумного прибалта и жена узнала о новой страсти. Замужняя соседка на вид была не чета тёте Зине: одутловата и крупновата, но уж очень загадочна и жеманна не на деревенский манер. Их связь продолжалась до конца жизни, а тётя Зина ничего не могла сделать. Со временем она начала попивать (порода взяла своё), за что была сурова побиваема мужем.