Ирина Мороз - Умер, шмумер, лишь бы был здоров

«Так, вот, Владимир Ульянов! Напряги мозги и начинай соображать, для чего на самом деле членам ЦК понадобилось тебя изолировать!? Чтобы снабжать специально отпечатанными газетами ещё не наступившего будущего, в надежде на скорое помешательство? А не проще было бы отравить тебя больного, беззащитного, сославшись на летальный исход последнего приступа?»

Об этом думал Ильич, пережёвывая разбухший в компоте чернослив. И, шурша газетой в предвкушении ещё одного феерического сюжета, усаживался на стульчак туалета.

Слухи об исчезновении тела Ленина гнали журналистов-газетчиков на Красную площадь. Иностранных туристов, желающих попасть в мавзолей, с каждым днём становилось всё больше, несмотря на свидетельства уже побывавших там. Усопший лежал на месте.

Эшелоны власти всё кружили по Кольцевой, а пешеходы отбивали чечётку «путём-путём» на хрупких камушках российских мостовых. Первый машинист имел при себе журавлиные крылья, чтобы, если понадобится, взлететь на недосягаемую для млекопитающих высоту. Причин собралось хоть отбавляй, а сейчас, как назло, исчезновение издавна почитаемых мощей и замена их восковой фигурой некстати пошатнули рутинные планы государственной думы, взбудоражив, пригревшиеся там, внутренние распри.

Профессор Анатолий Львович Штейн заведовал лабораторией в одном из НИИ Москвы. В свои шестьдесят два года он был ещё полон сил, и своей необычайной работоспособностью удивлял руководство, которое закрывало глаза на его пенсионный возраст. Сотрудники лаборатории после работы расходились по домам, а он допоздна оставался в компании пискливых мышей. Наблюдая за поведением грызунов, он что-то записывал. Прищуриваясь, всматривался в содержимое плоских стеклянных банок. Осторожно подносил их к яркому свету точечной галогеновой лампочки, которая повисла на длинном шнуре и сияла над его рабочим столом, напоминая хрустального паука на нитке паутины. Взбалтывая кровянистую субстанцию, профессор пожимал плечами, чему-то удивлялся, а потом радостно кивал головой, абсолютно соглашаясь с возникшей мыслью. В мутноватой жидкости развивалось драгоценное детище – мышечная ткань, выращенная из стволовых клеток донора.

Два ряда многоярусных клеток с мышами занимали половину лаборатории, создавая подобие длинного коридора, в конце которого находился секретный отсек – небольшое тёмное помещение, типа чулана.

На металлической двери чулана висел большой замок, стороживший сотни пронумерованных вакуумных пакетов со срезами мозга великих людей прошедшего столетия. Пакеты хранились в навесных аптечных стеллажах с выдвижными ящиками, разделёнными на ячейки. На одной из ячеек было написано: «В.И.Л.666».

Любимая работа спасала Анатолия Львовича от тоски по жене, которая тридцать лет тому назад отправилась в лучший мир, оставив его с двухлетним сыном Веней. В душе вдовца поселилась тайная мечта о воскрешении незабвенной Эвелины. Анатолий Львович был оптимистом, жил ради Мечты и сына, отмахиваясь от мыслей, грозящих наполнить душу претензиями к судьбе.

Веня слыл вундеркиндом, учился блестяще, увлечённо. Самостоятельно постигая премудрости компьютера, добрался до немалых высот, с которых на золотой медали удачно приземлился в МГУ. Учёба давалась ему легко, а капитанство в КВН, знание нескольких языков и игра на самодельном саксофоне из бамбука, купленном по случаю на блошином рынке, пополняли ряды воздыхающих поклонниц. Готовясь к аспирантуре, молодой человек искал прилично оплачиваемую работу. Зашёл на сайт московского горкома КПРФ. А там объявление: коммунистам требуется компьютерщик. Послал резюме. Пригласили. Поехал на собеседование – без розовых надежд – будь, что будет.

В кабинете начальника отдела кадров, к его немалому удивлению, восседал сам генсек, Завьялов Юрий Геннадьевич, перелистывал бумаги. На вошедшего – ноль внимания. Зевнул в ладонь, сжал зевок в кулаке, так и сидел, не выпуская, будто удерживал в этом кулаке часть своей духовной сущности. Рекомендательное письмо разворачивал нехотя. За пять минут раз десять на часы посмотрел. Наконец выдавил:

– В течение двух дней с вами свяжется секретарь.

Молодой человек протянул ему два номера телефона: свой и отца, на всякий случай. Тут Зюга (так Завьялова в кулуарах называют) возьми да спроси:

– А чем отец-то занимается?