Валентина Хайруддинова - Когда я исчезну

Солнышко согревало лицо, костерок – бок – я не заметил, как, утомленный работой, задремал.

Пустая комната вдруг возникла вместо леса. Тихая музыка полилась, ее источник непонятен; мелодия с каждым мгновением становится все печальней, постепенно превращаясь в плач. Я вижу невесомую фигуру, всматриваюсь в нее до рези в глазах, но музыка-плач не дает мне сосредоточиться. Я пытаюсь позвать кого-то, закричать и просыпаюсь от собственного стона.

Чтобы прийти в себя, нужно время. Бросив взгляд на костер, я увидел, что он уже потухал – самое время положить в золу картофель. Это вывело меня из оцепенения: слишком редко выпадали часы такого прекрасного отдыха, чтобы позволить сонному бреду их испортить.

Теперь обычные мысли о хлебе насущном и трудовых планах уступили место размышлениям о снах. В состоянии, когда отключена воля, является обитателям кошмар: может, обрывки прошлой или будущей жизни. А может, и не жизни? Впрочем, обсуждать сны у нас не принято. Зачем напрасно тревожиться, ведь и без того находишься в состоянии ожидания неизвестно чего?

Я узнал о сновидениях товарищей случайно, выслушав однажды откровения доброго наивного ослика. После спросил других. Но мне не стало легче – я вообще несколько дней ни на чем не мог сосредоточиться, а мои ночные кошмары стали особенно ужасными. Одно время я пытался сложить обрывки снов, своих и других обитателей, как кусочки головоломки, надеясь получить ответы. Однако вскоре от затеи отказался: слишком уж мрачная получалась картина.

Глядя на затухающий костер, я предался воспоминаниям – грустным призракам детства. Своего появления в обители я не помню. Просто однажды по чьей-то злой воле маленький мальчик вдруг оказался один на один с непонятной жизнью. Первые впечатления до сих пор заставляют сердце сжиматься: злой ветер, продувающий насквозь, жесткая скамья в холодном доме, где я сижу одиноко. Не представляю, сколько прошло времени, пока я стал осознавать, что я – это я. Попав в обитель ребенком, я ничего не понимал. Позже пришло осознание: неуютное жилище – мой дом, люди и животные – моя семья. Первое время я страдал, много плакал. Меня всюду сопровождали мрачные взгляды, но чьи они, я не видел.

Существование голодного, продрогшего малыша изменилось в один день и уже навсегда с появлением в обители тетушки Веснушки. Трудно передать словами, как я ей благодарен! Вспоминаю – и воображение живо рисует образ маленькой светловолосой улыбчивой женщины с круглым лицом и милыми ямочками на пухлых щеках. Веснушка, я теперь это понимаю, спасла меня, научив следовать главной заповеди: не падай духом и трудись. Помню, накормив меня, тетушка Веснушка сказала: «Голодным ты не будешь, пока я здесь. Но может так случиться, что уже завтра я исчезну. Нужно научиться существовать, малыш, раз уж ты оказался здесь».

К счастью, Веснушка не исчезла «завтра». Я старался помогать ей, и она ценила любую мою помощь, хвалила и приговаривала: «Надо искать способы жить лучше. Ягоды и грибы – хорошо, но не очень-то ими насытишься. А пирожки с тыквой – славная еда, потому давай-ка выращивать пшеницу и тыквы? Надо работать согласованно, всем вместе. Знакомься с другими обитателями, не оставайся один».

Первое время, кроме меня да появившегося в те времена в обители Бормота, никто не помогал тетушке. Хотя обитателей, которые жили тогда, я не помню: однообразные лица слились для меня в одно. Но пока рядом находилась Веснушка, остальные меня мало волновали. Только Бормот стал моим другом; он, как и я, задержался в обители надолго.

Иногда я спрашивал Веснушку: «Почему все так устроено? Зачем я тут?» Тетушка попыталась мне, ребенку, объяснить устройство нашей жизни, однако ее туманные рассуждения заставляли задумываться еще больше.

Пожалуй, следует рассказать еще об одном обитателе, которого я запомнил. Старик – так его звали. Он симпатизировал Веснушке и мне. Обычно наши со стариком беседы случались утром или вечером, когда я топил печь, вменив себе это в обязанность. Старик постоянно мерз и проводил возле печи все время. Мне нравилось выслушивать его философские рассуждения, хотя я понимал далеко не все. Старик говорил, что обитатели не видят смысла в улучшении жизни: сама жизнь в обители – призрак.

Когда он исчез, я настойчиво спрашивал тетушку:

– Куда уходят обитатели? Куда ушел старик?

Но тетушка лишь качала головой.

Именно Веснушка научила меня тем правилам, которым следовала сама. Я, как могу, до сих пор соблюдаю их, будучи уверенным – только эти неписаные законы позволяют нам не голодать, не страдать поодиночке. Правил немного: «Трудись на благо обители», «Будь терпелив», «Помогай другим», «Создавай новое, улучшай уже созданное». Потом, годы спустя, я вывел еще одно: «Живи так, как будто никогда не исчезнешь».