Валентина Хайруддинова - Когда я исчезну

Люблю капустку свежую,

С утра ее нарежу я.

Люблю капустку белую,

Салатик вкусный сделаю.

Песенный репертуар , благодаря Бормоту, у нас обширный. Мы поем о море, о полях, лесных чащобах, оврагах – вообще, обо всем, что нас окружает в обители. Еще – о еде, в основном, о капусте.

Я спустился вниз, быстро дошел до обители, прихватил лепешку, взял в мастерских тележку, погрузил в нее лопату, пять из десяти плетеных пролетов изгороди, изготовленных заранее, в дождливые дни, положил столбики – толстые ветки, набрал в корзинку немного картофеля помельче, выбрал небольшую вязанку хвороста. Мелькнула мысль позвать все-таки Твердолоба, тогда изгородь можно попытаться увезти всю. Но перспектива выслушивать его жалобы несколько часов кряду совершенно меня не устраивала. Как-нибудь справлюсь. Главное, денек теплый, поработаю без уныния, а после, все, как задумал: костер и печеный картофель на обед.

Путь мой шел вдоль уже освоенных земель. Я поворачивал голову направо и налево, созерцая результаты нашего труда. А результат радовал глаз: аккуратные грядки, на которых росли тыквы и капуста, томаты и подсолнухи, картофель и морковь, лук и сельдерей, шпинат и свекла. Справа освоенные земли тянулись вдоль кустов вереска узкой полосой до обрывов, а слева – от дороги до ближайшей ложбины. Именно туда я и направлялся: к дальнему, расположенному уже за оврагом, серо-коричневому клочку земли, который станет кормить нас после того, как мы заплатим ему трудом.

Разнообразие красок, что подарило сегодня солнце, преобразило мрачную картину. В непогоду все казалось серым, а сегодня тыква стала оранжевой, капуста – нежно-зеленой, томаты – красными, лавандовое поле – сиреневым. Вдали, с левой стороны, виднелась желтая полоса пшеницы и ржи, с правой – кукурузы. Из злаков на ветряной скрипучей мельнице мы мололи муку. Процесс этот, довольно сложный, требовал много сил и времени. Муки получалось несколько мешков, которые я мог на тележке довезти даже без помощи Бормота. Расходовали муку бережно. Зато пирожки и пироги превращали обычный прием пищи в радостное событие.

Я продолжал путь. Крутой поворот налево, и вот она – старая деревянная мельница. Стоит, высокая, чуть покосившаяся, словно черная огромная птица, раскинув крылья, присела на пригорке.

Вперед, вперед! Вот мельница остается позади. Дорога бежит с горки, и я вместе с ней. Грядок здесь уже не видно: по обе стороны от дороги простираются поля, кое-где поросшие редким кустарником, дальше – полоски зарослей вереска, а за ними – крутые обрывы, внизу шумит море.

Мой путь почти окончен – ближний участок земли мне предстоит освоить. Точнее, мне и Твердолобу. Дело в том, что на полях, кроме кустов дикой ежевики, полно камней. Если они большие, то самому мне не справиться. Выкопать глыбу из земли киркой я еще как-то мог, но погрузить в тележку и увезти на край поля без помощи сложно. Маленький ослик, как ни тужился, плохо справлялся, поэтому хочешь не хочешь – приходится призывать на помощь вредного коня, которого вовсе не зря называют Твердолобом. Правда, сам владелец считал, что его имя обозначает твердость характера и величину ума.

Я пересек мостик через овраг и остановился. Очищенный от камней и перекопанный мною коричневый участок поля казался крошечным на фоне серого пространства от дороги до леса. Я сразу же взялся за дело, принявшись докапывать уже расчищенную землю.

Начиналось освоение целины всегда с уборки камней. Этот процесс куда более трудоемкий, но не такой нудный, как копка. С утра множество каменюк и камешков мы с поля удалили. Вообще-то мои планы на сегодня поражали грандиозностью: вывезти шесть тележек камней (вывезли же три) и вспахать землю. Пришлось же ковырять ее лопатой. Работая, я тихо поминал лентяя Твердолоба. И допоминался – вот он, собственной персоной топает по дороге.

Твердолоб, как я уже сказал, конь. Он считает себя красавцем. В этом вопросе обитатели с ним не спорят: действительно, белые пятна на темно-коричневом фоне, густые хвост и грива, мускулистая шея, широкая грудь, огромные лиловые глаза – этот набор выглядит, как говорит Бормот, эффектно . К тому же Твердолоб высокий, крепкий, рослый. Нижняя часть его ног украшена пушистой шерстью. Вышагивает Твердолоб обычно гордо и величественно, высоко неся свою неземную красоту. Правда, сейчас он непрезентабельно трусил по пашне, так как зрителей вокруг не наблюдалось: на меня конь давно махнул хвостом, считая черствым, не умеющим ценить прекрасное, то есть его, Твердолоба.