Валентина Хайруддинова - Когда я исчезну

Я поднялся по ступенькам, открыл дверь и оказался в комнате, которую большая печь делила на кухню и столовую. То есть печь делила часть пространства: по сути, все-таки оно состояло из одной большой комнаты: кухни и столовой одновременно. Печь – огромная, обложенная серым камнем, с топкой, поддувалом, большим отверстием – духовкой в том боку, что находился на стороне кухни, заняла чуть не четверть помещения. Рядом с печью находится стол, на нем – разная утварь, на стенах – полки, на которых Лапка симметрично расставила глиняные чашки и блюдца. Посередине – еще один стол, огромный дубовый, предназначенный для приготовления еды. На стене, слева от двери, прибиты крюки для одежды. Окна, расположенные на правой стене, хорошо освещали пространство кухни. С северной стороны в доме вообще нет окон потому, что наш частый гость – ледяной северный ветер. Немного дальше расположилась дверь в кладовую, где хранятся запасы еды. В глубине комнаты стоит и третий стол, за которым мы едим. Вокруг него – стулья и скамейки. Справа и слева – лестницы на второй этаж, где находятся спальни. Между лестницами – большой камин, что топили каждый день, ближе к вечеру. Его труба хорошо грелась, давая тепло спальням, потому за этой трубой мы складывали дрова для сушки. У камина приютилось кресло-качалка, на полу, у самой каминной решетки, – вязаный половичок. Обычно по вечерам все общество собиралось возле камина. Каждый находил дело: я мастерил что-нибудь, Спица и Лапка пряли, шили или вязали, Царап расчесывал Пиона, Бормота или даже Твердолоба, Мерзлик чистил семена тыквы и подсолнуха. Он вообще выполнял всякую работу, требующую маленьких и цепких лапок. Мы разговаривали о погоде, планах на завтра, при этом удовольствие нам доставлял горячий шиповниковый чай, который пили после ужина.

Я прошел к печке, налил в грубо слепленную глиняную чашку из горячего чайника чай, взял кусок пирога, заботливо припасенный для меня Лапкой, и вновь присел на ступенях крыльца.

Крыльцо спускалось пятью ступенями на три стороны – на север, юг и запад. Это сделано для нашего удобства: с северной стороны располагались мастерские и конюшня, если спустишься с крыльца, попадешь на дорогу, ведущую к разрушенной башне и к спуску на пляж.

Я сидел на ступеньках, ведущих на запад, в крошечный дворик. Прямо передо мной, за невысокой живой изгородью, раскинулось пространство, вымощенное круглыми камнями. В глубине дворика находился родник. Воду родника поглощала земля, но часть влаги оставалась на дне, выложенном принесенной с морского берега галькой, образуя маленький мелкий пруд.

Я ел пирог и думал, чем стану заниматься. Сначала пойду в разрушенную башню, потом отправлюсь копать, после займусь изгородью. Пожалуй, для удовольствий останется не так уж много времени, только перерыв на обед. Но это неважно. Я разведу в поле костерок, испеку картофель, буду доставать картофелины палкой из золы, перебрасывать их в ладонях, чтоб остыли. А потом лягу на спину, положив руки под голову, стану смотреть в низкое серо-белое небо. Вот так.

Допив шиповниковый чай, я прикрыл дверь в дом и пошел по той же дороге, по которой ушла на пикник честная компания.

На полпути к тропе, что вела на морской берег, на вершине скалы находится старая-старая разрушенная башня. По форме своей она напоминает шахматную фигуру – ладью, только дырявую. Дыры эти – бывшие окна – результат труда времени и непогоды. Камень обрушивался, дыры становились все больше, поэтому при ветре в башне гулял страшный сквозняк.

Привычно поднимаясь по узким степеням, я задумался. На огородах мы выращиваем тыкву, капусту, помидоры, – овощи, которые являются основными продуктами питания. Тыкву, например, пекли, тушили, жарили на завтрак, обед и ужин. Еще сушили кусочки тыквенные семена для Мерзлика. А пристрастие Бормота к капусте заставило и нас полюбить ее во всех видах. Я и Твердолоб ели все, но, конечно, – в разных количествах. И все-все без исключения обитатели любили пирожки, которые, однако, пеклись не так уж часто. А дальние огороды дадут возможность выращивать больше пшеницы, чтобы иметь муку для этих самых пирожков. Впрочем, можно ничего и не посадить в ближайшее время: без Твердолоба, симулянта несчастного, работать придется медленно.

Размышляя таким образом, я почувствовал: что-то нарушает привычный серый пейзаж. Невольно замедлив шаг, я посмотрел на небо – горизонт мрачнел, как обычно, но там, где он сливался с морем, желто-розоватый луч упорно пробивался сквозь свинцовую завесу. Да, пожалуй, прав ослик: погода сегодня обещает оказаться чудесной. Вообще-то погода нас совсем не баловала. Ветер дружил с дождем и в угоду ему приносил тучи и облака – дождь шел почти каждый день. Если он проливался из черных туч, то делал это с утра до вечера, если из дымчатых облаков – скоро заканчивался. Впрочем, только для того, чтобы скоро начинаться снова. На низком, вечно затянутом серыми облаками небе солнце – редкий гость, потому его появление, действительно, – настоящий праздник. Однако ливни, несмотря на то, что мешали нашим планам и наводили тоску, все же по праву считались верными помощниками, избавляя нас от непосильного труда – полива ведрами грядок. Бедная песчаная почва пропускает воду и быстро сохнет, поэтому влага лишней не бывает.