Петр Альшевский - «Малая кровь»

– А что-нибудь рубиновое? – осведомился Желтков.

– Навроде скипетра российских государей? Девяносто шесть рубинов на нем. А на державе тех же царей рубинов уже сто двадцать три. В едином заказе на починку мне принесут, в неведении тебя не оставлю. Ты, как ветер, на автобусе ко мне – меня свяжешь, реликвии заграбастаешь… державу заберешь себя. Я обойдусь скипетром.

– Ты прибедняешься, – проворчал Желтков. – Не приносят ему почти ничего, ничего драгоценного никогда не приносят… я ведь сережку принес. Да и прочий народ, я убежден, что-то соответствующее подтаскивает. Неспроста же у тебя броши пропадают.

– Ты о той броши, которая у меня затерялась?

– Угу, затерялась…

– Я ее не украл! – вскричал Карпунин.

– Но с работы тебя выкинули! – крикнул Желтков. – Устроиться по профессии у тебя два года не получалось! У меня кризисные периоды идут нескончаемой чередой, но он, кризис, и тебя, Геннадьич, прижимал. Не встать перед тобой вопрос выживания, поехал бы ты со мной под Воронеж!

– Грибы и ягоды собирать, – усмехнулся Карпунин. – В сборщиках мы не ленились… наберем, сельскому оптовику ссыпем и на очередную ходку. С муравьиной заданностью.

ИМЕЮЩИМИ на брата по паре XXXL-корзин, Желтков и Карпунин в резиновых сапогах и нахлобученных кепках идут по сырому лесу – Карпунину идти несладко.

– Мы с тобой, как ссыльные, – пробормотал Карпунин.

– Как Ленин с Троцким? – спросил Желтков.

– У Троцкого была статья, – промолвил Карпунин. – В газете.

– У него и уголовная была. Он отбывал не уголовником, а политическим, но статья-то, наверное, из уголовного кодекса. А газетная статья, что тебе запомнилась, она о чем?

– О водке, церкви и кинематографе.

– Охватил он не узко… а название для статьи он какое подобрал?

– «О водке, церкви и кинематографе», – ответил Карпунин. – Это и есть название. Саму статью я не читал, но читал о том, что такая статья Троцким написана. Из вынесенного в заголовок лично тебе чего сегодня не достает?

– Водку я не пью.

– Ну, не об одной водке-то речь! – воскликнул Карпунин.

– В кино не хожу, в церкви не появляюсь, – сказал Желтков. – За что себе кланяюсь. Нажившие привычку посещать службы и премьеры, жизни в этой дыре не выдержат. Растоскуются и запьют.

– Вновь у нас водочка… выплывает она у нас, лебедочка. Водка русская, водка спасительная. Ты меня, Виктор Петрович, напоминаниями о ней не дразни.

– Ты что же, наклюкаться собрался? – поинтересовался Желтков.

– Приостановить нервический подъем, – кивнул Карпунин. – К кратеру вулкана.

– Но ты же спокоен.

– Спокойствие у меня не олимпийское… девятый день по двенадцать часов в день шататься по лесам и болотам даже с таким добрым знакомым, как ты, меня подрубает.

– С ног ты не валишься, – промолвил Желтков.

– А психологический надрыв? В нем, на твой взгляд, есть какая-то особая прелесть?

– Работу сборщика лесных даров я тебе не навязывал.

– Ребячество, – пробормотал Карпунин.

– Что?

– Да то! То, что с тобой я поехал. Напридумывав себе, что я чуть ли не активным туризмом заниматься еду. Параллельно и подработаю – не шахтером, чьи легкие забиваются, не облученным оператором АЭС, а в обстановке чистейшей. На воздухе!

– На воздухе ты сейчас часто бываешь.

– Я-то не без того, я…

Перед мужчинам проявляется вышагивающая к ним селянка в косынке и с корзинкой.

– Клавочка, – промолвил Карпунин. – Найдя нас в лесу, на вознаграждение рассчитывает.

– Искать нас ее не уполномочивали, – сказал Желтков.

– А она захотела.

– Она нас не разыскивала. Мы ей попались, как и кто-то поклыкастей мог бы попасться.

– Настучи мне дятел, что вы тут, – сказала подошедшая Клавдия, – я тропку бы поменяла. Туда пройдете – крупняк нахапаете, двинетесь назад – мелочовку доберете, так для Сашки-оптовика прочешете, что мне для компотных и суповых нужд хоть в район за продуктом езжай. В лесу-то после вас и белка себе на ужин не насобирает. Почем у вас Сашка кило белых берет?

– Цена всем известная, – пробурчал Карпунин.

– С того года не поднялась? – поинтересовалась Клавдия у Желткова.

– Чтобы не доставлять Геннадьичу огорчений, я скажу, что она осталась прежней.

– А по факту упала? – спросил Карпунин.

– В прошлом году Александр платит пощедрее, – ответил Желтков.

– Ууу-уу, скот, – процедил Карпунин. – До меня давал цену отличную, а я приехал, и он снизил. Ну я-то ему не молчаливый раб… права перед ним я покачаю!