Петр Альшевский - «Малая кровь»

– Я к вам, чтобы вас побеспокоить, – процедил Олег. – Выведите меня наружу!

– Но вы же и без нас выйти смогли, – промолвил Шмелев.

– Я и трех шагов не прошел, как меня повернули. Для вашей оперативной деятельности я сейчас необходим?

– Не особо, – ответил Шмелев.

– Ну и что же мне не дают удалиться? Тот, с улицы, он у вас в подчинении?

– В несомненном, – кивнул Шмелев.

– Так отдайте ему распоряжение меня не останавливать. Или вместе со мной ему покажитесь и прикажите впрямую.

– Добропорядочному члену общества чего бы не посодействовать.

Подержав Олега в ожидании, Шмелев наконец идет к двери; Аринин за ним.

РАЗВИНЧЕННЫЙ Олег Аринин прохаживается по театральному фойе с загорелой жердью Людмилой Клюгиной.

– Этот театр не пафосный, – промолвила Клюгина. – В моем виде оно для меня самое то. Для чего-то светского я не одета. Когда ты меня вызвонил, я была на работе, а вечерних платьев я на ней не держу, мои три у меня дома. Белесое с глубоким декольте ты мне подарил. Ты из-за той облавы слегка не в себе?

– Если я намерен выйти, а мне говорят: «нельзя», я закипаю. Это у меня со школы пошло. Вопрос классу не задан, отвечать не на что, а я тяну руку, и учителя с ухмылкой меня выпускают. В туалет мне хотелось не всегда – когда и сидеть надоедало, и в буфете хотелось что-то поесть, ну выйду я, не хулиганить же выйду, чего вам допытываться, куда я иду? Ирина Максимовна Васильева, учительница алгебры и геометрии, без обсуждений того, куда же мне надо, покинуть мне класс не дозволяла. Тебе, Олежка, куда? – интересовалась эта мымра ехидно. И между нами начинался обмен репликами, становившийся с моей стороны все наглее и, как бы сказать, физиологичнее. Я хамил, класс ухохатывался, а Ирина Максимовна, я подозреваю, получала от моих грязных словечек удовольствие нездорового толка.

– Твою жену ты на тягу к ним не испытывал? – спросила Клюгина.

– Супруга у меня млеет не от похабщины, а от велеречивого стиля баснописца Вермищева.

– Об этом я наслышанностью не обделена, – усмехнулась Клюгина. – У баснописца с любовницами как было? Раскройся то, что у тебя есть я, наличие таковых у Вермищева чем-то смягчающим для тебя выступит?

– Я думаю, что… скорее да, чем нет.

ПРИШЕДШИЙ домой Аринин заглядывает в комнату, в которой между разложенными на газетах яблоками спит питбуль.

В спальне жена – Вера лежит в кровати, рядом с Верой раскрытая и перевернутая книга, состояние у Веры тоскливое.

– А что у нас там за собака в яблоках? – осведомился Олег.

– С Тимофеем я погуляла.

– Никого на улице не разорвали?

– Обошлось.

– Состарился наш боец, – промолвил Олег. – Из-за таких пустяков, как мой приход домой, уже не просыпается. Что читала?

– Критику, – ответила Вера. – Современные баснописцу Вермищеву критики среди остальных пишут и о нем.

– Положительно?

– Дураков во все время хватало. Ругают, высмеивают, ретрограды… спектакль тебя не разочаровал?

– Прошел ровно. А ты с милицией на чем рассталась?

– Мне они, уходя, даже не кивнули.

– В наручниках никого не увели?

– День испоганили, но задержаний не произвели, – промолвила Вера. – Я приехала вся раздерганная, и мне сразу же добавили – Сергей к нам с дачи заехал. Мешок яблок нам приволок. Девать их, говорит, некуда, поэтому я и вам для пирогов и компотов доставил. Только он ушел, телефонный звонок раздался. От твоего отчима.

– А ему-то чего нужно? – нахмурился Олег.

– Он отец твоего младшего брата-теннисиста. Пашка одолел весьма крутого конкурента, и отчим с твоей мамой устраивают для него домашнее пиршество, на котором они мечтают увидеть и тебя.

– К матери, не говоря об отчиме, я бы не пошел, но к Пашке зайду, – сказал Олег. – Козявка он невинная. На шестнадцать лет моложе… брат.

ОСТРИЖЕННЫЙ почти до обнуления Паша черпает ложкой окрошку. Сделавшая себе высокую прическу Ксения Романовна смотрит на него радетельно – на старшего сына она не глядит, но носастый, сверкающий лысиной Виктор Ильич Желтков взгляд с Аринина не сводит.

– Ты, Олег, братишкой-то возгордись, – промолвил Желтков. – В двух партиях он сделал парня незаурядного, наиболее перспективным в их возрасте проходящего. В первой они решали на тай-бреке, ну а во второй Пашенька того Егора порвал! То, что Егор переболел гриппом, Пашину победу не обесценивает. В большом спорте на болезни внимания не обращают. Вышел на корт – выигрывай! Не можешь – сливай!

– До большого спорта мне надо еще добраться, – сказал Паша. – Я туда, конечно, стремлюсь, но Егору я до его заболевания двенадцать матчей из двенадцати проиграл.