Петр Альшевский - «Малая кровь»

– Он пока не раскрылся, – заявил Желтков. – По кому-то и в десять лет скажешь, что он талантище, а кто-то в четырнадцать мертвый, в семнадцать еще мертвее, а в двадцать заблистал. А кто в него до двадцати лет верил? Папа верил. Купюры его тренеру от папочки шли.

– Деньги из моего кошелька ты взял на его тренировки?

– Пойдем-ка, родимая, в кровать, – промолвил Желтков. – За разговорами у нас ничего толкового не выгорит.

ТЕМНОТА оглашается женскими стонами. Прерывистые увенчиваются протяжным.

Загорается свет. Вставшая Лидия Шикина, заглотнув таблетку, запивает ее водой.

– Давление? – осведомился Желтков.

– Я девушка слабенькая.

– Я твое здоровье не ухудшаю?

– Без тебя я бы только о здоровье и задумывалась. О том, какое оно у меня неважное, и чего же мне из-за него ждать.

– Все там будем, – промолвил Желтков.

– Мне бы тебя одернуть и сказать, чтобы ты не пустозвонил, но я волнуюсь, что мы поссоримся. Сережку где можно починить?

– А что с ней?

– Застежка сломалась.

– Это сережка из тех, что с камешками? – поинтересовался Желтков.

– Мне их преподнесли на привале. Когда наши чувства с моим однокурсником Рябовым взяли паузу и мы после года юношеской нежности пришли к насыщению… и раздумиям, куда же нам двигать. Он определился раньше меня и приехал ко меня с сережками.

– А почему не с обручальным кольцом?

– Было и кольцо, – сказала Шикина. – Когда мы потом рассобачились, кольцо я вернула, а сережки как-то завалялись.

– Он с кем-то загулял? – спросил Желтков.

– Его и на меня-то не хватало, – фыркнула Шикина. – Для серьезной сексуальной жизни он оказался непригоден. Потанцевать, пообжиматься, иногда слегка суметь он мог, но… прожитая с ним неделя меня от него отвадила. С сережкой-то чего?

– К кому надо я ее отнесу.

ПРОШЕДШИМ через открытую железную дверь туда, что обозначено вывеской над входом, как «Ремонт ювелирных изделий», Виктор Желтков спускается по лестнице и взирает через стекло на длинноволосого, поседевшего, увлекшегося лежащим журналом Михаила Карпунина.

– Да, Геннадьич, – протянул Желтков, – до пота ты на твоем стуле не урабатываешься. С журнальчиком-то.

– Чей это у нас голос, – не отрываясь от журнала, промолвил Карпунин. – С такими завистливыми модуляциями. Никак Виктор Петрович к нам погундосить пожаловал. А в руке у него сережка его крали. Ты протелофонировал мне, что с сережкой придешь.

– Мне кинуть ее тебе на журнал?

– Журнал «Твой дом», – пояснил Карпунин. – Он с картинками того, что предлагается. Штора римская Gardinia, коврик Velcoc Sparta, декоративная занавеска Home Deco. Аэрозольный освежитель воздуха Ambipur. Набор посуды – вятская керамика. Velcoc, Deco, Ambipur, а здесь вятская… делая свой выбор, ты бы руководствовался целесообразностью или патриотизмом?

– Из керамической посуды я не ем, – ответил Желтков.

– А освежитель воздуха в хозяйстве пригодится, – кивнул Карпунин. – Но он же забугорный!

– Это не патриотично.

– Что не патриотично? Прыснуть аэрозоли для рассеивания вони, не патриотично, а без продыха в ней сидеть, патриотично?

– Ты мне… чего не следует, не приписывай. И довольно с нас всего непредметного. Сережку осмотри.

ОСНАСТИВ глаз крупно увеличивающим приспособлением, Михаил Карпунин рассматривает сережку в деталях. Виктор Желтков с журналом перед носом сидит подле него.

– Стоящая вещичка, – промолвил Карпунин. – Украшения такого размаха ко мне заносят нерегулярно. Что в журнале?

– Электролобзик, – ответил Желтков.

– А под лобзиком?

– Аккумуляторная дрель-шуруповерт. Производства Японии. Их полицией для дознания, небось, применяется. Шуруп за шурупом вворачивается и слово за словом вытягивается. После четвертого шурупа я бы, Геннадьич, сдал тебя подчистую.

– А чего я натворил-то? – спросил Карпунин.

– В сговор со мной вошел. Нашептал мне, что тебе для подремонтирования оправы доставлен немеренный бриллиантовый кулонище, и ты, Виктор Петрович, в удобное время ко мне подъезжай и твое фальшивое ограбление совершай. Полагаешь, это я не всерьез?

– Какой же не всерьез, если мы вместе об этом задумывались, – сказал Карпунин.

– И почему же до сих пор не решились?

– А ты будто не знаешь.

– Чего же не знать-то, – пробормотал Желтков. – Знаю.

– Взаимовыгодно меня грабануть было бы можно, но к чему нам проворачивать столь рисковое дело, если мы награбим лишь бижутерию? Алмазные диадемы через мои руки не проходят.