Дамир Меркадер - ДАДЖАЛЬ. Том 2. День как год

– Опять? – гневно взревел толстяк и угрожающе двинулся к Витальке с Димкой. – Ну, волки позорные, попутали вы рамсы конкретно, отвечаю. На этот раз не отмажетесь.

– Да ты чё, литрополит, ты чё, – затрясся Димка-беляш, – фуфло толкает фраер, отвечаю. У Паши-чекиста спроси, он с ним базарил, в натуре, там ему хлебало и начистили. Педофил подтвердит, ента, я его типа спросил, ты ента, глистославный? А он, типа, нет бога, кроме какого-то там библиса и жажаль пророк его. Ей богу, как мусульманин. Я и Паше-чекисту о том сразу сообщил, как только доставил клиента.

Толстяк задумчиво смотрел то на Димку, то Максима, а затем, погрозив первому пальцем, предупредил:

– Учти, узнаю, что набрехал – огребёшь по полной. Не в первый раз на таком ловлю. Этот лох твоих прошлых залётов знать не может, а вот я знаю. Ладно, проверим. Ключи, – потребовал батюшка.

Димка торопливо бросился снимать наручники, успев прошептать Максиму на ухо:

– Ну всё, гнида, тебе конец.

Тот же, поднявшись, неторопливо размял кисти верхних рук и вдруг со всего маху влепил мощную затрещину обидчику. Потом менторским тоном произнёс:

– «Вот шесть, что ненавидит Глист, даже семь, что мерзость душе Его: глаза гордые, язык лживый и руки, проливающие кровь невинную, сердце, кующее злые замыслы, ноги, быстро бегущие к злодейству, лжесвидетель, наговаривающий ложь и сеющий раздор между братьями».

Прекрасная память и мгновенный анализ ситуации сделали своё дело. Было ясно, что раунд выигран. Батюшка кивнул толпе и, обняв Максима за плечи, неторопливо двинулся с ним куда-то по тропинке. Некоторое время шли молча. Лишь отойдя подальше от толпы, чёрный жук, наконец, заговорил голосом Паши:

– Ну что ж, поздравляю, дружочек. Первый урок усвоен: ложь – краеугольный камень нашего братства. Вот, к примеру, это тело батюшки из местного храма Глиста Смесителя. Снаружи – поп-клоп, – послышался скрежет и спереди раскрылся панцирь, – а внутри – жук-чекист. Ловко? – Паша подмигнул, и створки съехались обратно. – Так и только так. Ладно. Считай, ты заслужил повышение. Пойдём, поставим тебя на довольствие, подыщем свободную жилплощадь и заодно устроим на работу.

Потекли дни, похожие один на другой. Утром – служба в храме. Днём – спортивные тренировки в зале: наконец-то научили пользоваться всеми четырьмя руками одновременно. После – патриотическая работа, вечерняя служба и сон.

Работа представляла собой лежание на диване у телевизора, где круглосуточно крутились новости и политические ток-шоу, но при этом было обязательно выпивать не менее одного фунфырика «бояры скрепной» в час. За тем, насколько внимательно работник смотрит телеканалы и сколько именно употребил пойла, следили пауки, снующие туда-сюда. Сложность состояла в соблюдении баланса. Перепьёшь – уснёшь на рабочем месте, наказание – десять плетей: за это отвечало казачье воинство клещей. Выпьешь мало – пойдёшь чистить сортиры на всём картофельном кусте. Первые несколько дней с непривычки Максим вечерами отправлялся на показательную порку, чему особенно радовался Димка-беляш. Но вскоре баланс был найден.

Именно это и настораживало. Через месяц Максим понял, что порядочно отупел и от самой работы, и от постоянного пьянства, и от однообразия. Во время очередной исповеди в церкви он тихо поинтересовался у Паши:

– Слушай, мэн, я не очень понимаю одной вещи. Зачем весь этот цирк с конями? Если нашим иерархам нужно меня превратить в овощ, не проще ли было сделать лоботомию? Быстро и дёшево.

– Сам-то как думаешь?

Максим почесал подбородок.

– Зайду издалека. Вот смотри. Всё это вокруг имеет физические свойства, так?

– Ну, так, – подтвердил Паша.

– Значит, соответственно, вывод первый. Поскольку все имеют реальные тела насекомых, речь идёт либо о переселении душ, либо о некоей проекции разума, я прав?

– Почти, – кивнул поп-клоп. – Если быть совсем точным, это физические проекции разума. Иблис создал этот мир в одном из измерений, что позволяет, с одной стороны, параллельно существовать нам в привычном мире, а с другой, пребывать здесь.

– Примерно так я и понял. Далее. Скорее всего, таких, как мы, кто проходит стажировку, не так уж много. Большинство – подопытные или добровольцы. Отсюда вывод второй. Для нас местные законы могут варьироваться, а значит, то, что я сижу у телека и пялюсь сутками на шоу, где холуи хвалят Михал Иваныча – это моя собственная ошибка и я что-то важное упускаю или что-то не то делаю.