Дамир Меркадер - ДАДЖАЛЬ. Том 2. День как год

– Лежать-бояться, вспышка с тыла, – засмеялся кто-то. – Сейчас, э-э-э, начальство подойдёт и, в общем-то, как бы, например, разберётся.

Когда перед глазами перестало всё плыть, Максим увидел, что над ним склонился кто-то знакомый, и недоверчиво спросил:

– Паша?..

В детстве они учились в одном классе, хотя, конечно же, особо не общались: парень был из скромной еврейской семьи и не отличался какими-то выдающимися навыками, кроме разве что умения пить, не пьянея, а посему выгоды от него никакой не предвиделось, впрочем, как и вреда. После школы Паша Марьямов, по слухам, ушёл то ли в педагогический, то ли в музыкальный институт – Максим не особо интересовался. И вдруг – такая встреча.

– А, новый Послушник на стажировку прибыл, – мягко улыбнулся Паша. – Ну и чем ты нашу братву так огорчил?

– Попутала твоя братва, – хмуро отозвался Максим. – Они тут в курсе вообще, что к чему? Иблис им, марамоям, не нравится.

Паша протянул руку, помог подняться бывшему однокласснику, усадив на табуретку возле огромного, похожего на золочённый трон, кресла, и уселся напротив. Закинув ногу на ногу, достал из кармана четырёхрукого плаща нижними конечностями зубочистку, ловко подкинул её в воздух и, поймав верхней правой рукой, стал ковыряться во рту.

– Видишь ли, Максим, – демонстративно-пренебрежительно цыкая зубом, с огорчением констатировал тот, – ты завалил испытание с первой же минуты. Куратор наверняка говорил, что предстоит отправиться к патриотам. Говорил?

– Ну говорил.

– А теперь расскажи мне, где существуют некие гипотетические российские патриоты, поклоняющиеся дьяволу, да ещё и мусульманскому?

– Затупил. Думал, имелись в виду, так сказать, патриоты ада и наши сторонники, – смиренно признал Максим, поставив в уме галочку рассчитаться при случае с Пашей за это унижение.

– Патриоты ада… да, как там говорил Горбатый? Складно звонишь. Только вот, дружочек, мы с тобой давно знакомы. Людей ты всегда за говно считал и никогда особо своего отношения к окружающим не скрывал. Будь ты малёхо поумней, допёр бы. Надо же сначала разведать обстановку, мнение окружающих по всем вопросам, а уж потом затирать свои мантры. Но нет, как же: его величество прибыло, оно тут командовать клитором будет. А так не бывает, дружочек, – наклонившись к Максиму, ядовито улыбнулся Паша. – Так не бывает просто потому, что кроме тебя о величии Максима Николаевича знает только сам Максим Николаевич. Ладно. Начнём от печки. Сергей Евгеньевич, на минуточку.

Откуда-то сверху с той же толстой верёвки, на которой доставили Максима, свалился странный субъект. Его дегенеративное лицо обрамляла темно-русая аристократическая бородка, само же существо обладало восемью ногами, каждая из которых имела насаженные на щетинки различные газетные листы, словно в деревенском туалете. Некоторые были узнаваемы, вроде «Московского Комсомольца» или «Комсомольской правды». С первого взгляда газеты «Завтра» там обнаружить не удалось, зато на передней правой лапе виднелся «Русский порядок». Жирное волосатое чёрно-жёлто-белого цвета тело инвалида первой группы по онанизму омерзительно колыхалось при малейшем движении.

– Как бодрость духа? – гавкнул Сергей Евгеньевич.

– Будьте добры, унтерштурмфюрер, – не обратив внимания на странное приветствие, вежливо попросил Паша, – разъясните новичку, что значит быть патриотом.

Тот внимательно осмотрел клиента с ног до головы.

– Чё, будем дико пороться? – и, не удостоверившись, что клиент вошёл в разум, Сергей Евгеньевич без размаха, но с нечеловеческой силой ткнул Максима лапой в грудную клетку. Задохнувшись, тот согнулся, получил подсечку и уже на полу ощутил удары всех восьми лап.

– Оберштурмбанфюрер, ну в самом деле, что за зверства? – укоризненно воскликнул Паша. – Я ведь просил разъяснить, а не уродовать.

Лязгнув жвалами, Сергей Евгеньевич прекратил экзекуцию. Почесав лапой затылок, он поинтересовался:

– Допустим, чё там, разве эта, э-э-э, например, можно словами такое, э-э-э, объяснить? Патриотизм, например, можно только, э-э-э, на своей шкуре прочувствовать, например.

– Плохо, очень плохо, оберштурмбанфюрер, – саркастически пожурил паука Паша. – Неужели вы всегда так проводите разъяснительную работу с личным составом?

Тот несколько смутился.

– Та, вощем-та, ещё, например, э-э-э, часа на три связываю и вниз головой подвешиваю, – признался Сергей Евгеньевич.

– Нам с вами предстоит долгий и предметный разговор на эту тему, – пообещал Паша. – Свободны.