Мэгги Ри - Три страха & три прощения Снэйкуса Кларден

– Доказать, что именно этот страх пошел оттуда, сложно, но предположить можно. Если углубиться в какие-то детские конфликты, покопать там, то можно найти что-то интересное. Например, если родители в какой-то момент расстались у ребенка на глазах, то это вполне могло бы понести какую-то психологическую травму, страх из-за недоверия к близким людям, если они расстались неправильно и не поговорили с тобой об этом.

– Мои родители… – Снай прямо-таки чувствовал, как кто-то сверлит взглядом ему спину, пока он тихохонько собирает свои вещи с сушилки и складывает их рядом на стол. – Они расстались, когда мне было несколько месяцев от роду, я вряд ли это помню, но… Был момент, когда мама пыталась отнять меня у отца. Мне было около одиннадцати-двенадцати… Карл, должно быть, помнит, как тогда сильно у меня поехала крыша.

– «Поехала крыша»? Как это выглядело?

– Я начала вести себя агрессивно по отношению к родным людям. Когда мама меня забрала, я обозлилась на всех. На еще маленького Карла, даже не думая о том, что у него самого в жизни проблемы. На отца, хотя он был не виноват. Я ненавидела всех, и сейчас понимаю, что этому тоже была какая-то причина.

– Всему есть причина. Что ты чувствовала тогда перед злостью? Обиду? Грусть?

– Когда мама меня забрала к себе, сначала я испугалась. Очень сильно. Я подумала, что больше никогда не увижу папу, – голоса эхом отдали в уши Снэйкуса, который все это время стоял к ним спиной и делал вид, что его не видно. – Мы тогда начали говорить с мамой и она настраивала меня против этих людей. Она говорила о том, что папа не сможет сделать меня счастливой, что он ничего не знает, что она поймет меня как женщина лучше, чем он. Она говорила, что Карл – дурак мелкий, и что я выше всего этого. А у меня было ощущение, что меня бросили все и мама правда единственная, кто встал на мою сторону. Но она не была рядом, практически никогда. Я все это время была сама по себе.

– В тот момент ты испытывала то же самое чувство? Страх за себя и свое будущее.

– В тот момент оно было, но несильное. Я знала, что меня не бросят, потому что они не имели правда это делать. Ее бы посадили или отдали бы меня отцу. Сейчас… Я уже взрослая, – голос Риммы дрогнул. Снай слышал, что она опять плачет. – Такое ощущение, что это пришло с возрастом. Такое ощущение, что я просто поняла, что никого не посадят, если я останусь одна. Что нет никакой гарантии на то, что я всегда буду с кем-то.

– Как реагировала мама на твои эмоции?

– Никак. Я никому их не показывала. Я просто злилась. И не могла это контролировать. Когда она перестала обращать на меня внимание, я обозлилась и на нее тоже. И на папу. Очень сильно. Я скучала по нему.

– Папа как-то пытался связаться с тобой?

– Нет… Думаю… Ему было в тот момент не до этого, возможно…

– Минуточку, – вдруг громко пробасил Снэйкус и голос его скрипнул. Он обернулся на них в своем обличии с полотенцем на голове и посмотрел на молодежь, прервав их милую беседу. Римма сидела, прижавшись к обнимающему ее Карлу, вытирая слезы, а так называемый психолог в упор смотрел на Снэйкуса, будто прожигая его насквозь своим пристальным взглядом. Снэйкус замер, испугавшись. Сердце в пятки ушло. Он даже не понял, почему. Молодой человек не выглядел страшным, скорее наоборот – это был парень лет тридцати с абсолютно не такой внешностью, какую себе выдумал Снэйкус. У него заранее был образ психолога в голове: это был щупленький дядечка, поправляющий на носу очки, вцепившись острыми ручонками в свои бумаги с записями. Перед ним же был скорее художник или балетный танцор с прямой спиной, довольно-таки широкими плечами, серьезным взглядом серых глаз. Нет, это был не серый. Это был цвет морской волны, подумал внезапно Снай, когда увидел на лице незнакомца улыбку и опешил. Тот скромно улыбался, совершенно отбросив куда-то свою серьезность, после чего Снэйкусу стало немного стыдно. Он столько всего надумал про этого человека, а им оказался мальчишка со смазливым личиком. Кто-кто он там? Магистр в области психологии? Да скорее моделька с подиума. – Я хотел сказать… Что… – мужчина осознал, что забыл ухватиться за нить мысли, та куда-то улетела из его головы. – Что… В общем, вы неправы. Вот.

– Серьезное заявление. Какой из моих аргументов показался вам ложным? – тот переглянулся со смущенными Карлом и Риммой, после чего опять посмотрел в глаза Снэйкусу, заставив его краснеть, не то от стыда, не то от злости.

– Все. У моей девочки не было проблем в детстве. Все проблемы лишь придуманы вами и навязаны им, чтобы они заплатили вам побольше денег. Каждый раз вы будете навязывать им все больше проблем и продлевать «заседания» на диване, чтобы отгрохать бабло.