Алексей Жак - Изгнанник

– Ты же знаешь, я сделаю все, что от меня зависит, что в моих силах, и даже сверх того: все, что невозможно, я сделаю… Только не допущу, чтобы Кешу забрали.

– Я дам деньги, – сказал Сергей. – На первый курс.

– А дальше мы что-нибудь придумаем, – обрадовалась Оля, слезы ее разом высохли. – Ты достаточно зарабатываешь. Подумаешь, откажемся от шампанского и… Сколько мы тратим на эти застолья?

– Вот именно, придется подтянуть пояска.

– Ничего страшного, я могу обходиться минимальными потребностями.

– Вот как?

– Да, я могу неделями есть одну кашу. Знаешь, когда Кеша был маленьким, я готовила ему манную кашу, и мы с ним вместе ее ели. Очень вкусно.

– М-да, манная каша и шампанское – идеальная диета, – мрачно пошутил Сергей.

6.

– Я хотел купить новую машину, иномарку. Копил, а теперь не знаю, что и думать, что и делать. Ты как будто мне руки отрезала, обрубила, и часть серого вещества из мозга выскребла своим коварством.

Сергей с усилием напрягал память, чтобы вспомнить эпизод своей жизни, который вынудил его сказать такое подруге.

Вечером Сергей завел и поехал на своей «восьмерке» во дворец культуры на танцы. А вначале он позвонил Ольге, но трубку снял Кеша.

– Ее нет дома.

– Где она?

– Она пошла в магазин.

– Ты почему так долго не брал трубку? Так, где же она? Еще не вернулась?

– Она, наверное, зашла к подружке из соседнего дома. Когда уходила, сказала, что может быть задержится, и чтобы я ложился без нее, как посмотрю телевизор.

Там он застал ее вытанцовывающую с кавалером. Он следил. Потом они, откушав в буфете, направились к выходу. Дальше под ручку в метро. Он спустился на станцию и подошел к ним ближе. Завидев его, она бросилась в другой вагон. Он вошел за ней. Кавалер остался в недоуменном одиночестве на перроне.

– И что ты скажешь на всё это?

– Ты что тут делаешь?

– Ты еще спрашиваешь? Как ты смеешь?

– Не кричи, пожалуйста. Здесь люди.

– А что мне люди? При чем тут люди? Хорошо. Давай выйдем на следующей станции и поговорим спокойно.

– Я не хочу с тобой говорить. Ты в таком состоянии, что с тобой бесполезно разговаривать.

– Нет, посмотрите на нее. Она даже не краснеет.

Сергей был не прав. Ольга вся пылала. В подземке было натоплено, как в избе с печкой. Ее щеки, лоб раскраснелись от жары, но она даже не пыталась расстегнуть свою дубленку. Тушь и губная помада размягчились, на грани таяния, будто и впрямь собирались потечь – как уже сделали жирные слои нанесенного на кожу лица крема, удерживаемые слабо фиксирующей сахарной, сверкающей на свету, пудрой.

– Оставь меня, – крикнула Ольга и выбежала из состава. Сергей двинулся было за ней, но замешкался. Двери захлопнулись. Радио объявило, что поезд следует до следующей остановки «Павелецкая». И он поехал дальше, разглядывая колонны станции и мрамор стен и полов, несущихся мимо него, ускоряющих свой бег, пока не погрузился во мрак туннеля и не увидал в черном зеркале свое перекошенное и неузнаваемое лицо – отражение человека на грани безумия.

7.

– Я подумал и решил, – сказал Сергей, – решил дать тебе деньги за оставшийся период обучения Иннокентия.

– Как? Все сразу. Зачем?

– Так ты будешь спокойна и уверенна, что я тебя не брошу. И не обману.

– Я итак…

– Не спорь и не говори, что ты и без них… меня… что они тебе не нужны.

– Нет, конечно они нужны. И правда, так мне будет спокойнее.

– Только предупреждаю: я даю тебе вперед всю сумму под условие, что ты эти деньги не станешь держать дома… ну, в этом доме, ты понимаешь. Заклинаю тебя, не храни их в своей квартире, где сейчас живешь. Лучше всего, отдай маме. Отвези их к ней в область, расскажи ей все, и передай деньги на хранение. Она спрячет их лучше, чем ты, я уверен. Под ее присмотром они будут под надежной защитой, а я спокоен.

– Хорошо, как скажешь. Правда, я не стала бы… но раз ты этого хочешь, то…

– Да, и не говори никому: ни сестре, ни соседкам, ни подругам, никому.

– Этого мог не говорить. Что я не понимаю?

– Так-то лучше.

8.

Он не выдержал и опять позвонил. Очень уж скучно и тоскливо было сидеть вечером в своей съемной квартире и ждать прихода выходных, когда она приезжала к нему.

Абонент молчал. Трубка ровно гудела через определенные интервалы.

Он сорвался с места и снова поехал к проклятому дому свиданий. На метро.

Приехал он к окончанию мероприятия, он подсчитал, что самое время бездельникам собраться в шумном гардеробе, где толкаясь и смеясь, они начнут надевать на себя шубы, пальто, куртки. Девушки бальзаковского возраста выстроятся в длинную очередь в туалетную комнату, которая будет спускаться по витой парадной лестнице к широким усадебным дверям в холле. Очередь меньших размеров растянется к единственному двухметровому зеркалу в медно-бронзовом обрамлении с лампой-бра над головой.