Галина Остапенко - Крест

Каждый из них по очереди бил меня, и они заливались смехом. Мне не было больно, только огромный ком стоял в горле, и по лицу текли слезы. Плакала я молча. Так и шла под палкой до самого барака. И только войдя в комнату тети, дала волю голосу. Со мной случилась истерика. Я кричала, что больше никогда не надену корсет, чтобы мама выбросила его. Я не хотела отличаться от других детей, чтобы не привлекать внимание к себе и слышать насмешки. Этот случай обиды и унижения пройдет со мной через всю жизнь.

Рядом с нами жила большая татарская семья. У одной из девочек я увидела однажды огромную куклу. Такая кукла была моей несбывшейся мечтой. Она приходила ко мне ночью во сне. А днем ее опять не было. Как-то насмелившись, я попросила подержать это сказочное чудо. Девочка, ее звали Роза, сказала, подумав: «А ты крикни громко, на всю улицу три раза слово «б-дь»». Я спросила: «А что это за слово? Что оно означает?» Живя в замкнутом больничном пространстве, я никогда не слышала нецензурных слов. Папа тоже дома не выражался матом. Я и знать не знала, что оно означает, это «б…». Роза повторила, что если крикнешь громко три раза, то дам подержать куклу. Я набрала в легкие побольше воздуха и что есть силы закричала: «Б-дь, б-дь, б-дь!» Дверь нашего дома распахнулась и папа, схватив меня в охапку, скрылся в доме. Впервые я стояла в углу не в больнице, а среди своих близких людей. Куклу мне так и не дали подержать, так как Роза тут же убежала. Я стояла наказанная и слёзы обиды душили меня. Бранных слов я не знала, кроме «дурак», но и за него нас в санатории ругали. Поэтому была непонятна причина наказания. Только потом папа объяснил мне, что это плохое слово и его никогда нельзя произносить. Много позднее пришлось познакомиться ещё и не с такими словами и выражениями, которые до сих пор коробят мой слух.

Я не помню, чтобы у меня были какие-то игрушки. О кукле мечта меня не покидала. Наверное, она была очень дорогой, если не было возможности её купить. Мама дала мне коробку из-под обуви, и я собирала в нее фантики от конфет. Я могла их рассматривать часами, эти цветные бумажки.

Очень любила сказки, которые мама читала в свободное время. До сих пор помню книгу сказок «Радуга-дуга» с цветными картинками, которую мы с братом не выпускали из рук. Особенно поразила меня сказка про крошечку – Хаврошечку. В настоящее время, имея свою домашнюю библиотеку с хорошими детскими книгами, я ни в одном сборнике сказок не нашла именно эту.

Постепенно я привыкала к семейной жизни, отношениям в маленьком родном коллективе. Училась заботиться о младшем братике. У другого брата училась хитрости, умению постоять за себя, самостоятельности. Привязанности ко мне он не испытывал. Конечно, сколько он помнил себя, родители делили любовь с ним и младшим Женечкой. А тут появилась какая-то неуклюжая больная девчонка. К ней было особое внимание. За неё заступались. С ней приходилось делить сладости и ласки родителей. Чувствуя скрытую неприязнь, мне не хотелось с ним общаться. Оставаясь один на один, брат открыто смеялся надо мной, обзывал, толкал, чтобы я упала. Видя, как я ползу к спинке кровати, чтобы подняться, ещё больше заливался смехом, а я еле сдерживала слёзы, чтобы не показать свою слабость. Но никогда не жаловалась родителям. Слово «ябеда» коробило меня. Папа однажды увидел сам это, и строгое наказание заставило брата быть осторожнее. Но на протяжении всей жизни он не смог принять меня и стать близким мне человеком.

Летом мама опять отправила меня в санаторий. Врачи сказали, что каждый год теперь необходимо проходить профилактическое лечение, чтобы не было рецидива. Как мне не хотелось уезжать из дома! Но как ни противилась, а пришлось подчиниться. Опять я оказалась в чужих, холодных стенах большого здания. Снова меня окружали белые стены, белые койки, люди в белых халатах.

Новеньких обычно принимают настороженно и с неохотой. Меня положили у окна. Днем мы принимаем лечебные процедуры. С нами занимаются воспитатели. Ночью же в этот раз для меня наступает ужас. Окна палаты выходят на большую улицу. Нас укладывают и выключают свет. И тут начинают по потолку и стенам ползти огромные световые пятна. Это сейчас я понимаю, что ползучие тени – всего лишь свет от фар проезжающих машин. А тогда: лезу глубоко под одеяло, задыхаюсь от духоты, но никакая сила не вытащит меня оттуда, пока эти тени все ползут и ползут по палате. Так я и засыпаю в своей глубокой норе, пока не наступает яркое, солнечное утро. Страхи проходят. И мне стыдно, что я такая трусиха. Но с приходом темноты всё повторяется вновь. Очень хочу домой. Уже привыкла к родителям, домашней обстановке. Каждое лето после учебного года мне суждено испытывать стресс по причине прощания с домом, свободой, братьями, к которым я очень привязалась. Очень люблю маленького Женечку. Позднее мы станем настоящими друзьями. От него не буду видеть ни унижений, ни обид. В свою очередь и я буду его во всём поддерживать, помогать.