Шах-Зада, заливаясь горячими слезами сострадания к нему, к себе самой, давно, наверно, не знавшему радостей женской ласки, женского тела, слабея от мысли, что у нее во всем мире нет дороже и ближе человека, кроме него, обвила руками его ноги.
Хасан вздрогнул от непривычного ощущения упру-гостей женщины, он, растроганный горячим порывом, страстным дыханием Шах-Зады, протянул к ней руки. Отыскивая в темноте голову женщины, он скользнул ладонями по пылающему, мокрому от слез лицу, запутался в густых шелковистых прядях волос. Он, не ощущая себя, своих рук, приподнял ее и прижал к своей груди. И все слова нежности, любви, хранящие в сердце за эти пятнадцать лет, кровавым комом застряли в его горле. Сердце сжалось, он терял голову от стыдливого блаженства, горячих объятий молодой и сильной женщины.
Шах-Зада стиснула его ласкающие руки и, не отпуская, прижала их к своим горящим губам. Она сжала его ладошки, ими провела по своему лицу, шее, животу, прижала их к груди. Ладони Хасана давно не ложились на нежную женскую грудь, с тех пор, как потерял Милу. От прикосновения ладоней рук к грудям любимой женщине Хасан почти лишился чувств. Он прижался к ним ладонями, теряя ориентир времени и пространства, пошатнулся. Шах-Зада, шумно дыша одними ноздрями, привстала, всем телом прижалась к нему, потянула его обмякшее тело на себя, опускаясь, укладываясь с ним на нежной траве. Голод, голод по женскому телу, жажда телесных мук, которые Хасан в себе подавлял все последующие годы, вспыхнули пожаром.
– О боже! – жалобно простонал он.
Она с плеч сняла шаль, расстелила ее на землю и легла на нее, притягивая Хасана к себе, обнимая, прижимаясь к его телу и заливаясь слезами…
Хасан очнулся за полночь. Его голова лежала на животе женщины, ее пальцы и во сне нежно теребили его лицо, уши, перебирали волосы. Он открыл глаза, ощутил свое тело, за какие-то три-четыре часа ставшее ему чужим. И стал себя расспрашивать: «Кто я, где я. Кем я до сих пор был?.. Как я здесь очутился? Почему темно?.. И почему женщина, которую я всю жизнь ждал, так долго ко мне шла?»
Ему казалось, что время пошло в обратном направлении, что он опять мальчишка, что он за день набегался, устал, теперь спит, положив голову на грудь матери. Он, все еще не веря тому, что случилось, нежно трогал лицо, руки, живот женщины, которая лежала в его объятиях. Над ним простиралось огромное глубокое небо в немеркнущих звездах. От земли тянуло сыростью, запахами трав и луговых цветов, чуть вдалеке пахло цветами боярышника, шиповника; его ноздри щекотал терпкий дух женского тела. Ночь, звезды, неподвижные очертания древесных крон… «Где я нахожусь? На Марсе? На Луне? Может, мне все это снится?» Он протер глаза и в тревоге подумал, что совсем не помнит, как попал в лес, и куда ему нужно было идти. Он ощущал присутствие женщины, знакомый запах ее здорового и пахнущего травами тела, но он никак не мог вспомнить, как она оказалась здесь и в его объятиях. «Шах-Зада, – возликовал он, – ведь ты была замужем за другим мужчиной?» Он огляделся по сторонам, потом взглянул на ту, которая, обняв его за шею, учащенно дышит ему в щеку. «Шах-Зада? Лежит со мной?! Шах-Зада? Неужели это явь?» – Хасан все еще не верил своим глазам.
– Шах-Зада?! Радость моя?! Где ты все это время была? Я тебя искал везде, даже на Аравийском полуострове, в Средней Азии! На Севере среди северных народов! На Черном континенте среди дикарей!.. Я тебя искал в стороне, где рождается день. Я тебя искал в стороне, где кончается день. Я тебя искал, где бывает вечный день, вечная ночь. Нигде тебя не находил. А оказывается, все это время ты находилась здесь, рядом со мной!.. Я что, был слепым, чтобы тебя не видеть? Я был глухим, чтобы тебя не слышать?.. Выходит, это не я тебя, а ты меня нашла! Как хорошо, что ты меня нашла! Все сразу встало на свои места!
Шах-Зада, затаив дыхание, слушала его милый лепет, не веря, что это с ней свершилось.
Тихий лес и темнота наполнялись таинственным перешептыванием. За кустами стали слышны шорохи, видимо, кто-то из хищников потревожил семью куропатки. От мысли того, что счастье, которое он обрел неожиданно, в одночасье может угаснуть, в глазах потемнело. В виски ударилась кровь, перед глазами закружились черные круги, и он нетерпеливо задрожал. Он отрешенно всматривался, вслушивался в природу до тех пор, пока глаза не наполнились ночными красками, а уши ее звуками.
– Шах-Зада! – позвал он, коснулся ее лица и сел.
Шах-Зада не спала, боялась отозваться на его зов. Вдруг он отправит ее домой. Ей было стыдно и страшно от мысли, что Хасан может пожурить ее за легкомыслие, выразить презрение к ней. А с другой стороны, она надеялась, что плоть любимого человека заставит ее тело плодоносить, как в свои двадцать лет. Она так хотела иметь ребенка от Хасана.
Читать дальше