Гаджимурад Гасанов: Млечный путь Зайнаб. Зарра. Том 1

Я не могу не признать, что настало время пересмотреть некоторые догмы авраамических религий, каким бы незыблемыми они не были… Представление о Боге давно не соответствует новым познаниям мира. Пусть мои мысли расходятся с каноническим богословием. Но я ничего не могу поделать с собой. Я был бы счастлив, если бы нашелся более знающий человек и он дал разумные ответы на волнующие мой ум и душу вопросы.

А то, что связано с материальной субстанцией человека, его телом – это все – суета, суета сует. Только в том случае, когда сознание, материальная сущность человека и Природа образуют одно целое, тогда они, трансформируясь в Природе, как она, станут вечными.

Все движется и крутиться. Солнце восходит и заходит. И вновь возвращается к тому месту, чтобы снова взойти. Текут реки… Сначала ветер образуется на Севере. Он стремится на Юг, чтобы слиться с его теплыми течениями. И на месте их слияния образуется теплый туман, а туман стремится ввысь, на Север, чтобы превратиться в каплю воды. Капля сливается с каплей, чтобы образовать дождь. Дождь превращается в ручеек. Ручейки преобразуются в малые и большие реки, и они текут в моря. А моря никогда не переполняются, потому что вода, находящаяся там, превращаются в туман, чтобы, став каплями дождя, ручейками, ручьями, большими и малыми реками, вновь возвращаться в моря и океаны. В природе все движется и вертится по законам Вселенной.

И пока существует Вселенная, пока на планете Земля зарождается капля воды, она делает круговорот на ее поверхности и достигает того места, где она первоначально родилась, проходят десятки тысяч, миллионы лет. Жизнь человека перед жизнью этой капли воды – одно мгновение. И жизнь человека – суета, суета сует…»

Хасан отчаянно вымаливал божью милость, молил бога открыть ему тайну, в чем истина и в чем его заблуждения. Прильнув к прохладному полу мечети, он распростерся всем телом.

2003 г.

Быстро темнело. Наступила ночь.

«Я не нашел ответа в Священных Книгах, я не получил ответа в мечети – значит ли это, Первозданный, что я не заслуживаю Твоего снисхождения? – печалился Хасан. – Как же я, отставший от себя, потерянный в этом сложном мире, буду наставлять людей, слабых сделать сильнее, а сильных еще сильнее? Они верят мне, ждут от меня помощи? Они верили моим предкам, верят и мне давно, самозабвенно! Имею ли я право отлучить их от веры в меня, через меня в Тебя? Что, если тогда они потеряют дорогу к Тебе, дорогу, ведущую к самим себе?» – Хасан терзался в муках.

Он вспомнил, что давно пора давать жене лекарство. От долгого сидения на корточках ноги затекли. Он тяжело встал, медленно вышел из мечети. Едва он отошел, как в темноте лесной опушки послышалось шуршащие женских легких шагов на траве. Сердце его остановилось, лоб стал покрываться испариной. «О боже, это она. Что будет с нами?!» – Хасан запаниковал, начал оглядываться, куда бы спрятаться. Поступь шагов аритмично отражалась в его сердце, он ее пока не видел, а чувствовал. Он остановился.

– Кто здесь? – Хасан замер в ожидании.

– Это я… – смущенно прошептала Шах-Зада. Хасан тоже потерялся. Он женатый священнослужитель, вдруг в темноте у порога мечети, в ореховой роще, лицом к лицу сталкивается с разведенной женщиной. После разлуки прошло более пятнадцати лет, за это время они только один раз в переулке случайно столкнулись, даже через посредников друг с другом не держали связь. Он, не зная, что сказать, снедаемый чувством стыда, невнятно пробормотал:

– О, Аллах, вразуми и помоги…

Сердце Шах-Зады переполнилось жалостью от этого негромкого грустного возгласа его любимого.

– Бедный, бедный, Хасан… Измучился, исстрадался! – она порывисто прильнула к нему, горячо обняла его за плечи, руками ласкала его лицо; они мягко, нежно скользили по щекам, шее, груди… Шах-Зада в своих страданиях все извелась, она была на грани потери рассудка, плакала, смеялась от счастья. – Целый день и всю ночь не выходишь из мечети. Все молишься, молишься… А потом уходишь к больной жене. Готовишь ей еду, даешь лекарства, купаешь. По ночам не смыкаешь глаза, дежуря у ее изголовья. С зарей уходишь в мечеть. Когда же ты живешь? И все это делаешь из жалости к жене, прикованной в постели!.. Бедный, бедный мой Хасан!

И в следующий миг она скользнула к его ногам, вся дрожа, припала к его стопам. Было темно. Она грудью мягко уткнулась в колени Хасана. Вдруг в его ноздри ударил ее запах, запах тела, запах волос, запах ее дыхания, такой родной, такой близкий, сводящий с ума! Он всей грудью смачно вдохнул их в легкие и от блаженства закачался.