Евграф Жданко - Сочинения. Том 2. Стихотворения и проза

А где же я, бредущий полем как попало,
Влекущий, ждущий, вопрошающий без слов?..
И где всё то, о чём когда-то хлопотало
Слепое сердце, не спешившее на зов?..

Безлико солнце, проглянувшее сквозь дымку;
Безлюдно поле, разделившее меня;
Безбрежен я, надевший шапку-невидимку;
Безмолвен лес в исходе чахнущего дня.

Вопрос и строки, вытекающие в рифму;
Слова и образ, указавший колею
И подчинённый чётко заданному ритму, —
Чем не реальность, чем не штрихи к бытию?..

Нет, я не умер, хоть невидим в этом поле
И солнце светит и не греет без лица:
Ведь я пишу и адекватен в этой роли,
А значит, нет уже иллюзии конца.

К тому же – музыка… Как с ней, непреходящей?
Она – навек, а мне как будто – в никуда?..
Неубедительно. Пусть мир не настоящий,
Но я в нём есть, хоть и меняюсь, но всегда.

Что мне асфальт, что мне песок и запах пыли,
И даже ветер, пролетевший надо мной?
Их нет, хотя они когда-то где-то были…
А я всё жив – знакомый, близкий и земной.

Апрель, 2006

В постели, в полудрёме, среди ночи,
И в полдень, на работе, наяву;
Весной, в грязи подтаявших обочин,
И осенью, сквозь жухлую траву,
Один и тот же образ, давний и знакомый,
Я вижу ясно или смутно, как сквозь дым:
Бескрайним полем я, живой и невесомый,
Иду вне времени, ничьим и молодым.

Бывает изредка, метёт в том поле вьюга,
А иногда, бывает, – зной и солнцепёк;
Но чаще – осень, хмурый день, и друг без друга
Обрывки туч плывут куда-то на восток
Или на запад… И ещё так поминально,
Так безысходно воет ветер в вышине.
И мне так зябко, одиноко и печально,
Как будто кто-то где-то грезит обо мне…

Вот журавли привычным выстроились клином:
Да, это осень; воздух пахнет октябрём,
И лес вдали как бы подёрнут влажным сплином;
И что-то белое мне чудится на нём,
Вернее, там, вдали, где лес теряет краски
И начинается то поле без краёв…
Там кто-то движется навстречу без опаски,
И даже будто слышен уху слабый зов.

Меня ль зовут или то ветер притворился
Зовущим голосом?.. – Не знаю, может быть.
Но с этим зовом мир мой точно изменился:
Как бы расширился, спокойней стало жить.
Подспудный страх, обосновавшийся с рожденья
В груди, у сердца, отступился от него.
Я успокоился. Нет больше наважденья.
А сердце есть: с тех пор я чувствую его.

• • • • • • • • • •

Привычный клин над непокрытой головою
Настроил сердце на привычный грустный лад.
Фигурка белая за дальнею межою
Не пропадает, не уходит наугад…
Она всё ближе. Вижу сцепленные руки,
Густые пряди, заплетённые едва;
Черты без тени искажённости и муки
И губы, шепчущие нужные слова.

Май, 2006

Сгустились тучи в одночасье над селом;
Поднялся ветер, посрывал, посмял и бросил;
Сверкнула молния, с раскатом грянул гром,
И мы, мальчишки, как один, все вчетвером
Рванули к дому, лодку с парой старых вёсел
Оставив так, чуть на приколе, за бугром.

Успели всё-таки калитки распахнуть
И дёрнуть дверь, перескочив через ступени.
Ну всё, теперь не грех немного отдохнуть,
Спокойно сесть, перекусить чего-нибудь,
Отмыть от грязи рожи, руки и колени
И даже, может быть, на час-другой уснуть.

Хлестнуло с неба, застучало по стеклу,
По желобам и по навесам побежало;
Пропало всё: и автолавка на углу,
И дом с трубой, напоминающей иглу,
И куст акации, раздвоенный, как жало, —
Всё погрузилось в эту ливневую мглу…

• • • • • • • • • •

Вот мгла рассеялась: декабрьский хмурый день;
Просёлок, делящий заснеженное поле;
Километровый столб с табличкой набекрень;
От облаков – то полусвет, то полутень;
Скрип старых бот, нанафталиненных от моли;
И двое вышедших куда-то в холодень.

В последний раз я с ней спешу в аэропорт,
Хоть и не знаю, что действительно в последний…
Недельный отпуск точно выброшен за борт —
Настолько быстро пролетел, забыт и стёрт
В анналах памяти… Закрыта дверь передней.
В последний раз мы с ней спешим в аэропорт.

Без приключений добрались за полчаса;
Кто жил в те годы, тот, наверно, представляет:
У края леса – грунтовая полоса,
Хибарка с вышкой, шест и флюгер-колбаса;
Хрип из динамика, который объявляет
Посадку. Скука, чьи-то вздохи, голоса.