Салават Асфатуллин - Как молоды мы были

Ждали бури, но стояла мертвая тишина. Управляющий, обивая пороги, слышал везде одно и то же: "Середина пятилетки, какая может быть корректировка?"

Начальники ПМК, видя явную невыполнимость планов, махнули на все рукой. Трест скатывался вниз, снижая уже достигнутые объемы.

Наконец подуло свежим ветром: тресту спустили план, за который можно было побороться. Председатель облводхоза кинулся по кабинетам облисполкома и обкома партии: "Область недополучит 3 миллиона средств!" Но там уже убедились в нереальности планов, из-за которых летели и показатели области. Поняли, что миллионы, не подкрепленные материалами и фондом зарплаты, – липа, и посоветовали ему бросить гегемонизм. А вскоре тихо, без шума сняли с формулировкой "По состоянию здоровья."

А что трест? В первый год он выполнил план, во второй прибавили миллион, на третий – два миллиона рублей строймонтажных работ. Начали развивать свои подсобные производства, получать премии.

Где вы сейчас, друзья? Трудоголики, которые заканчивал» работу 31 декабря в 21.00 вечера и которые вытащили-таки трест из глубокой ямы.

Смогли ли вы воспользоваться приятными плодами победы?

Хотя вряд ли…

У нас вечно "награждают непричастных".

1984; 1988 гг.

Это наконец-то, должно было случиться.

Прошли упоительные годы рождения первого ребенка, получения квартиры, ее обстановки, первого ремонта и прочего милого семейного обустройства.

Началась эта длинная история поздней, хмурой осенью. Марат подхватил воспаление легких. Не зная этого, десять дней ходил на работу, пока сердобольные сослуживцы, глядя на его состояние, не заставили пойти и провериться. Сколько напрасной паники сеют они, наши добрые сослуживицы, сколько пустых разговоров образуют. Но все-таки иногда попадают в точку. И эти попадания оправдывают треть их ошибок и пустословия. Так и в этот раз.

Увлеченный работой, Марат пошел на флюорографию только для того, чтобы отвязаться от надоевших разговоров и малость успокоить свои только зарождающиеся сомнения. Каково же было его удивление, когда пожилая медсестра, вся в белом, сказала: "У Вас правосторонняя бронхопневмония, придется месяц полежать в больнице".

На 9-ом этаже областной больницы было тихо и покойно. Все заботы, только вчера казавшиеся важнейшими, остались за бортом лесочка, окружающего эту тихую заводь. Осталась одна единственная боль, не отступающая даже перед болезнью.

Боль эта началась давно, с того вечера, когда Светлана заявила: "Я подала заявление на развод!" и показала иск. Марат любил её, любил сына и такое заявление повергло его в состояние глубокой депрессии. Но прошел месяц, другой, третий, его никуда не вызывали, никто их не разводил.

Всякое ожидание хуже своего наказания. Марат испил это полной чашей. По истечении полугода он задал вопрос, когда же их наконец, начнут разводить. В ответ услышал: "А я и не подавала в суд".

Душа – это постоянный костер, у кого больше, у кого меньше. Но бывают случаи, когда и у тех, и у других всё перегорает, остается одна зола. То же произошло с нашим Маратом. Полгода мрачных мыслей, переживаний и все это оказалось блефом. С этого дня он понял, что разлюбил. Горечь, только горечь осталась в душе.

Как много бытовых мелочей влияют на наши радикальные решения, как много высоких мыслей грубо приземляется недостатком материальным. В данном случае всё уперлось, как это часто бывает, в жильё. Жили они в однокомнатной квартире в доме для малосемейных. Разменять ее в условиях миллионного города нечего было и думать.

Потянулись еще три серых, беспросветных года. Марат старался: дома – обходил скандалы, на работе – влезал во все дела, защищая интересы своей организации.

Как и для всякого настоящего мужчины, работа была для него – всё. Всё остальное – производное от работы.

В конце концов на службе поняли это, и дали ему двухкомнатную квартиру в лучшем районе Уфы.

Он сделал ремонт, перевёз вещи, а через три дня улетел к другу.

Далеко и навсегда.

Улетел с одним дипломатом.

В тот январский день в Уфе пошел дождь…

1990 г.

Калуга – идеальное сочетание провинциальности и областной столичности. Тишина, улицы переходишь, где хочешь, трамваи не гремят, их здесь просто нет, только кур не хватает. И одновременно: театр драмы, концертный зал с московскими знаменитостями, асфальт, парадная застройка старой части. Уникальные торговые ряды, 25 сохранившихся, в том числе 16 действующих церквей, есть даже церковь-шутка архитектора. Видно, заядлый театрал, не удержался и первый этаж церкви сделал в театральных колоннах. Есть все, что положено иметь областному центру. Соответствующее и снабжение, которое (это надо отметить к чести руководителей) на глазах улучшается.