– Пей, моя дорогая. Пей.
Зорька жадно прильнула к ведру. Можно было подумать, что она кипяток пьет – из ведра валили клубы пара. Туда же и Марта попыталась сунуть свой нос.
– И тебе сейчас дам. – Улыбнулась Ильяна, оттаскивая козу за кривой рог и пихая в рот сухарь.
За перегородкой хрюкали Фан и Фин, как назвала их Вера. Ильяна налила им воды. Поросята, как обычно, залезли в кормушку с копытами и, топчась, и толкая друг друга, лакали воду.
В это время Зорька глубоко залезла в ведро, что глаз не видно.
– Еще? – спросила Ильяна.
Сходила еще раз в сени. Перемешала комбикорм, сунула руку – теплый.
Напоила скотину, насыпала немного сена в ясли, чтоб Зорька не брыкалась при дойке. Запах парного молока только усилил аппетит Фина и Фана, которые снова топтались в кормушке и тупыми носами лезли в угол, дабы дотянуться и съесть последние крохи. Обиженная Марта стояла в стороне, ожидая очереди.
– Спасибо, мои дорогие! – обернулась Ильяна к животным.
С ведром коровьего молока и бидончиком козьего, она вернулась в дом.
А в доме все еще было тихо, уютно и спокойно. Изба прогрелась от печи.
Ильяна выставила на стол молоко. Да так тихо, что и ручка ведерная не щелкнула. Не задребезжала.
Подошла к кроватке Веры.
– Доченька, – прошептала она и погладила по головке ребенка. Каждое утро, она испытывала волнительную жалость, когда будила детей. Ей так хотелось оставить их. Пусть спят. А она бы только и делала, что любовалась их сном. Мирным, тихим, нежным сном. – Любовь моя, Верочка.
Дочка заворочалась, открыла глаза.
– Доброе утро, солнышко.
– Доброе. – Ответила дочь.
– Вставай, надо скотину накормить, а я пока завтрак приготовлю. Вставай-вставай…
Ильяна оставила Веру просыпаться, а сама стала к печи. Понимая, что детям пора просыпаться, она уже не так заботилась о тишине. Иногда нарочно чуть-чуть шумела: то нож бросит, то крышку прижмет к кастрюле. Запах каши заставил детей заворочаться.
Вера спросонья неуклюже натянула штаны и кофту, влезла в войлочные тапки и вышла в сени.
Ильяна только провела ее жалостливым взглядом, понимая, что ей сейчас, как самой старшей, больше всех и достается. Кто, как не она, будет помогать по хозяйству. Было бы время, никогда в жизни не тронула свою дочурку, но времени не хватает. Да и рук рабочих не хватает, если уж на чистоту.
– Детки мои, – Ильяна заглянула на печь. Погладила Сашку. Лешка уже лежал на спине и моргал глазами в потолок. Оля, как обычно, отвернулась и закрыла глаза, пытаясь выкроить себе еще минутку сладостного сна. – Пора просыпаться. Новый день пришел.
Ильяна задернула штору и только потом включила свет, чтоб детям не было так ярко.
Пока самые малые просыпались, сготовила завтрак. Подгоревшие блины отложила для Веры – она их больше всего любит. Достала варенье, разложила по тарелкам, уже нисколько не заботясь о тишине. Странно, чего Юрка еще не проснулся. Проверила. Спит и даже не думает просыпаться.
Заглянула на стеллаж возле печки, где кисло молоко. Собрала сливки и выставила на стол. Вернулась Вера, все еще заспанная и угрюмая.
– Садись, позавтракай. Хорошо, что не лето, – улыбнулась Ильяна, подмигивая дочери.
– Ну да, хоть Зорьку в стадо не вести.
Зимний день, в отличие от Ильяны, только просыпался. Сквозь заиндевевшие окна и тонкий слой занавесок серое утро просачивалось в теплую избу. Дети завтракали.
Хотела было разбудить Юру, чтобы не сбивал график, да пожалела. Уж слишком сладко спал ее самый маленький. Пусть поспит. Пусть набирается сил.
– Верочка, проверь Сашку с Лешкой. Сегодня холодно, надо бы им одеться потеплее. Возьми другую шапку… – сказала она Олечке.
– Ну, мама, эта шапка не идет к штанам.
– Ты же не на показ идешь, а в школу. Главное, чтоб тепло было.
Дочь в ответ только посмотрела на нее и Ильяна поняла, что шапка действительно не подходит.
– И откуда у вас берется все это, – причитала она про себя. – Ребенок еще совсем, а уже про моду думает. Вот дают…
Утреннее время шло, как всегда, быстро. Как не хотелось ей будить свое золотце, однако, надо. И все упирается в это «надо». Она провела пальцами по лицу Юрки – не шелохнулся. Платочком подобрала капающие слюнки.
– Юрочка. Юрааа, Юрий Иванович…
Открыл глаза. Похлопал ими и улыбнулся. Ну… ну разве это не прекрасно. Разве это не стоит всего того, что она делает. Ради этой улыбки. Ради этого заспанного личика.
Не сдержалась. Подхватила из кроватки, прижала к груди и расцеловала ото лба до подбородка. А Юрка в ответ прижался к матери и, смешно скручивая губки, поцеловал маму.
Читать дальше