Дмитрий Назаренко - Пусть листья убирают те, кто их разбросал

Путь на работу состоит из спусков и подъемов. На одном из них фура буксует четыре часа. Входящие звонки все, как один – Не знает ли он как заработать, чтобы грести лопатой, а то последние полгода, что-то не это. Разговоры из которых не выбраться, как из полыньи. Что-то обязательно ломается. Он всё равно советует – Попробуйте без лопаты. Потом он звонит школьному товарищу. Им всегда есть о чём поговорить. На этот раз связь плохая. Он ничего не слышит и просто повторяет – да, хорошо, понял, ну надо же. Несколько раз по дороге он останавливается и всякий раз отвечает на вопросы – что встал, что сел, ты видишь, ты не видишь. Он отвечает. Иногда нетерпеливо и горячо. Обычное дело. Обычный понедельник.

В конце концов он добирается до работы. Она стоит у шлагбаума и улыбается ему «Здравствуйте». Он неловко шутит и она громко смеется. Ему почему-то становится немного легче. Единственный человек, который ему рад сегодня, девушка – олигофрен.

От метро до работы надо было идти через промзону. Утренние сумерки. Серые заборы сливаются с небом. Ветер и мороз среди нагромождений бетона пронизывают. Петрову кажется, что он находится в открытом космосе, в котором погасли все звезды. Трос, надежно связывавший его с корпусом большого теплого космического корабля, оборван. Смутно светится в темноте заснеженная дорожка. Как млечный путь она указывает направление.

Впереди стройная фигурка. Она зовет, как путеводная звезда. Петров торопится и почти бежит. Вокруг никого. Когда остается немного, она слышит его. Испуганно хватается за телефон и, не нажимая кнопок, кричит в него – Игорь, тебя плохо слышно! Они стоят полминуты. Он рассматривает ее. Леопардовые леггинсы, крашеные волосы, куртка на синтепоне. Она громко спрашивает

– Ну шо такоэ?

– Это не вы продаете палатку на рынке?

Он разочарован. Она тоже. Через минуту их пути расходятся навсегда. Они идут в разные стороны. Когда он подходит к работе, становится светло. Петров снова верит в себя и в противоскользящие свойства подмёток Vibram своих трекинговых ботинок La Sportiva. Сегодня будут успехи в труде и в заработной плате. Это конечно не точно. Шаг крепнет, но ненадолго. Поскользнувшись, Петров теряет равновесие и летит. В голове, которой он треснулся об лед, единственная мысль – Так и знал. Искры из глаз еще кружатся в небе и в голове еще звенит, когда через него уверенно перешагивает какой-то мужик, уткнувшийся в планшет. Петров поднимается с трудом и тащится в офис. Настроение его падает совсем. Что за жизнь? Руки никто не подаст. В офисе тепло. Ледяной ком в груди тает. Звонит телефон. Шеф сообщает:

– Сейчас зайдет мужик. Его зовут Леонид. Хочет устроится к нам экспедитором. Поговори с ним.

В комнату заходит тот самый мужик с планшетом. Отрывается от него. – Здрассте, я к вам.

Петров говорит с ним две минуты. Благодарит Мы вам позвоним. Звонит шефу. – Не. Леонид не подошёл.

У Петрова на душе становится спокойно. Он не любит людей с очень крепкими нервами.

Актриса второго плана Вера Нечаянная тяжело вздохнула. Заплетающиеся шаги художника по костюмам Тапко-Сланцева в конце коридора стихли. Вдали еле слышно щелкнул замок. Женский голос романтично хохотнул, послышалось: «Ну вот. Здрассти». Тёплый летний ветерок уныло посвистывал в щели под дверью. Одни шаги пьяней других, еще несколько раз прозвучали в коридоре. То деликатно, то радостно. Где-то в глубине лежали недостижимые синие дали. Там открывались и закрывались двери. Настроение Веры Нечаянной менялось от «ну и что, ну и ладно» сквозь зубы – до пения «люди встречаются, люди влюбляются, женятся». К вечеру съемочная группа неровной гурьбой разбредалась по номерам гостиницы. По своим и не только. Шествие, как обычно, замыкал режиссёр. Она узнала его по голосу. Он стучался во все двери и громко требовал – Марррина, откройте. Иногда открывали. Отвечали еще громче. Губы режиссера собранные в гузку миролюбиво вещали – ффсё, ффсё звнитти. Когда Марррину потребовали у её двери, она не размышляла: «Да. Да. Да. Бегу». Карен Неразумный-Хазаров был знаменит. Он сразу потребовал уважения к своей известности. Сильно качаясь, категорично сообщил:

– Марррина, у меня презервативов не будет.

– Это мои проблемы – губы Веры Нечаянной от волнения онемели. Боялась она только одного. Перед ней разверзлась бездонная пропасть будущих первых ролей. Ей предстояло сигануть в неизвестность. А вдруг она не справится?