Андрей Храбрый - Поколение «все и сразу»

– Опять платья высматриваешь?

По большей части, я только прячусь от неловкости в витринах, однако платья – наша щепетильная тема: я не раз подначивал Карину померить то или иное, отчего она отказывалась постоянно… Нравятся мне девушки в платьях, и самому хочется наряжать свою в самые изысканные ткани, чтобы очарованным ни на секунду не отрываться от нее… За время нашего знакомства я подметил, что блестки вызывают у Карины особенно восторженный писк, а те платья, что вот только-только пытались заманить нас в глубь магазина, отличались преобладанием матовых цветов, может, поэтому она и не придала им ни капли значения?

– Красивые какие…

– Зайдем, подружка? – Шутливо лепечет она, легонько толкая локтем меня в бок. Меня смешит всякий раз, когда она, хлопая ресницами, мило улыбается.

– Как-нибудь в другой раз. Сейчас спешим, помнишь?

Времени еще уйма – в ресторан мы придем, прикидываю я, намного раньше запланированного.

– Настолько спешим, что готов даже упустить из внимания витрину?

– Именно настолько.

– Ведь нам не обязательно так быстро идти, – вдруг возражает она, не сбавляя темп.

– Необязательно, но от витрин с платьями, видимо, лучше поскорее и подальше убраться.

– Это еще почему?

Как на зло не подбираются остроумные слова. Я лишь улыбаюсь в ответ. В обыденном движении часовые стрелки подступают к шести вечера, и нахмуренное небо поторапливает улицы наряжаться в темный наряд со вкраплениями красных и белых автомобильных фар, желтых фонарей и окон. Когда мы сворачиваем за угол с Владимирского проспекта, два дома спустя показывается бардовый тканевый навес над рестораном, над которым тепло-желтым горит название. К тяжелой с виду деревянной двери ведут высокие ступеньки.

Я пропускаю Карину вперед. Перед нами открывается два узких коридора в разные залы. Мы топчемся на месте в затемненном коридоре, не зная, куда шмыгнуть далее. Тишина: не слышно не говора, ни звона столовых приборов и посуды, отчего неопытного меня еще больше охватывает волнение от непонимания происходящего. Не можем же мы вечно торчать рядом с дверями… А потом откуда-то слева застучали о паркет туфли. К нам на встречу выходит высокий официант лет тридцати восьми. Я подскакиваю к нему сразу же, как к единственному своему спасению.

– Добрый вечер, Я бронировал столик на шесть часов…

Тот усмехается и, явно прощупав растерянный молодой дух, пользуясь превосходством, артистично разводит руками.

– За любой садитесь! – Уверенность буквально вырывается фонтаном из груди официанта. Он так грациозно держится в зале, словно каждый уголок этого зала обустраивал лично он сам.

Ни одно место не занято. Насколько же смехотворно, получается, звучал мой голос… Мы усаживаемся возле окна с видом на небольшую улочку. На другой стороне булочная, под дверьми которой торчит пьяная компания курящих. Смотря на них, возникает предчувствие, что они вот-вот полезут друг на другу с кулаками. Впрочем, какая разница, ведь эти маргиналы ни за что не сунутся в ресторан и даже в кафе, понимая, что то для них чересчур дорогущая роскошь…

– Интересный выбор. Тебе нравятся старые фотографии? – Она кивает вперед, куда-то за мою спину, и я покорно оборачиваюсь.

Вообще-то, на эти фотографии я обратил внимание с самого начала: все свободное пространство стен украшено рамками с различными снимками, причем в одном столбце умещается три-четыре фотографии разного размера. Не заметить эту самодельную галерею мог разве что слепец. Фотографии тут всякие, без единой тематики: то личности разной деятельности, то причудливая техника начала прошлого столетия.

– Я не настолько влюблен в фотоискусство, так что… Вообще-то, я рассчитывал, что этот ресторан понравится тебе. Так что, мои расчеты оказались верными?

– Верны, – улыбается она, заглядывая в мои глаза, словно в попытке вытянуть из меня правду или прочитать мысли, а потом переводит взгляд обратно на стену, увешанную рамками.

– И, к тому же, уютно и тихо… Ты заметила тот стенд с фотоаппаратами?

– Столько замечательных аппаратов… Знаешь, мне так сильно хочется взять один и сделать хотя бы пару снимков, но это ведь невозможно, сейчас так точно… А, знаешь, на такие фотоаппараты даже просто так смотреть приятно.

– Хотя вот музыка какая-то неподходящая.

– Пытаюсь разобраться… – Карина опускает голову, закрыв глаза, напрягается, будто пришла она не на свидание, а на экзамен, будто от ее ответа зависит слишком многое… – Нет, не понимаю.