Андрей Храбрый - Поколение «все и сразу»

– Тогда чтобы сказала настоящая ты?

Она медленно покачивает головой, не зная, что и ответить. Темно-желтый матовый свет, покрывая девушку, подчеркивает изящность и остроту линий ее лица, добавляя таинство и загадку, какую так и тянет непременно вскрыть. Ради какой высокой цели так настырно пытается сгубить и вместе с тем пагубно очернить ее изящный образ – любовную икону – всяким вздором крохотная обида, беспричинно выдуманная мной самим же? Это ж каким недозревшим дураком нужно быть, чтобы губить встречи и отношения друг с другом эмоциями, не поддавшимися воспитанию?

– Знаешь, что я заметила? Только пойми меня правильно. Хватит быть неуверенным в себе, Андрей. Правда, тебе столько лет, ты носишь костюмы, а при этом ведешь себя порой как маленький мальчик… Вот твоя огромнейшая проблема, между прочим.

– Извини… – Какой глупый ответ идиота…

Подали ужин. Блюдо мое впечатления никакого не производит. Четыре кусочка мяса, украшенные зеленью, с соусом, разве это восхитительно? Впрочем, никаких ожидания я и не строил, мне было просто приятно проводить время вместе с ней, и я мог бы обойтись одним вином и без еды…

Во время ужина мы, сосредоточившись на еде, молчим. Время от времени я поглядываю на то, как орудует столовыми приборами Карина, чтобы от неопытности не выставить себя на посмешище. Впрочем, невозможно перепутать предназначение ножа и вилки… Наконец стукает время поднять бокалы.

– Выпьем за… – Только вот идеи на ум не приходят.

– За просто так?

– Это неинтересно. Давай хотя бы за все хорошее.

Мы чокаемся и делаем по небольшому глотку, понимая, что больше заказывать не будем.

– Как тебе вино?

– Честно, не распробовал, – я делаю еще один небольшой глоток и улавливаю какой-то смешанный вкус, на какой в моем арсенале не водятся термины для описания. – Не люблю сухие вина, но это хорошее. Возможно, оно мне даже нравится.

– Очень хорошее.

И мы снова утыкаемся носами в тарелки. Я вдруг улавливаю, как комету за хвост, жгучее желание взяться за стихи. Пуститься писать, как Пушкин, на салфетке, не имея никакого листика под боком, чтобы рассказать всему миру об ее красивых глазах, о ее изящных движениях и милых улыбках…

И, когда тарелка моя опустела, а этими небольшими кусочками мяса приходилось как можно дольше наслаждаться, я словил себя на мысли о том, что хочу хотя бы еще один часик провести с Кариной на территории ресторана, потому как если мы покинем территорию его господства, то перед нам откроется только одна дорога: дорога домой.

– Знаешь, я ведь ничего не сказал про твой внешний вид, а ты, наверное, ждала…

– Ничего я не жду, – едва обиженно перебивает она.

– Но ты не представляешь, – невозмутимо продолжаю я, – как ты мне нравишься в платьях. И твой сегодняшний образ просто потрясающий! У меня недостает слов, чтобы описать… Твои сережки… Да я буквально в восторге от их лунного блеска! Я в восторге от всего, во что ты надета! Я в восторге от всей тебя!

– Под конец вечера решил смутить меня?

– Этим следовало заняться еще с того момента, как ты скинула пальто.

Винные бокалы, тем временем, опустели до дна. Зазвенел колокольчик над входной дверью. Пара сорокалетних разместилась в противоположном конце зала. Я невольно, больше из интереса, принялся сравнивать себя с вошедшим мужчиной: хоть он и был не слишком красив, но движения его отличались от моих плавностью и уверенностью. Он четко знает, как держаться, что говорить, и в глазах его не тлеет искорка страха… Обслуживает их тот же самый официант – единственный на весь ресторан сегодня, – впрочем, помощники тут и не требуются, и я замечаю, что отношение его к старшим гостям более то ли уважительное, то ли ответственное. Перед ними он со стороны кажется совершенно другим, более учтивым, как мальчишка… Как будто интуитивно осознает, что перед ним теперь достаточно дорогие и влиятельные посетители, одежда чья при всем при том походит на повседневную, не без гордости заканчиваю сравнение я.

– Порой мне кажется, что я совсем не умею разговаривать с людьми.

– Почему это? – Она вскидывает на меня удивленные глаза, выпрашивающие интересных историй, размышлений и выводов…

Официант, подав меню новым гостям, принимается за наш столик. Сначала он уносит мою тарелку, потом – Каринину. Все это время мы молчим немыми рыбами… И уже потом, когда уносить больше нечего, он совершенно учтиво обращается больше к девушке, едва наклонившись вперед с блокнотом и ручкой наготове: