Лука Птичкин - Мелкотравчатая явь

И мысль эта была тише, чем дешевые попсовые песни, что брякали на мобильниках девиц в конце семидесятиметрового коридора. Тише, чем шуршание щетины о воротник джемпера при повороте головы в их сторону. И даже тише, чем свист ветра в бесконечных щелях окон. Тише и бессмысленней.

Я, по своему обычаю, постирал носки, почистил зубы и лег спать в два часа ночи. Как всегда не заботясь о том, в каком состоянии буду завтра, то есть сегодня, проснувшись в семь тридцать.

Кругом царила беспроглядная тьма сонной пустоты, несмотря на сидевших у нашей комнаты пьяных девушек. Они курили, опершись другу на спину и слушали песни, тупее которых я даже ничего не мог представить… что-то вроде «я хочу быть только с тобою», сочиненное людьми, не умеющими выражать своих чувств. Быть может, мне показалось, что вокруг царила тьма, ведь я валился с ног от желания спать, поэтому тьма эта, вероятно, была в моих глазах.

Сегодня, или вчера одна из тех девиц сказала мне ни с того ни с сего, когда я курил у своей комнаты.

– Почему не заходишь ко мне?

– А должен был бы? – Я изобразил ухмылку.

– Ну, посидели бы, чайку попили.

Заходить к ней я и не собирался и поэтому не знал, что ей ответить.

– Может, как-нибудь зайду. – Ничего более подходящего для ухода от ответа на недвусмысленный вопрос я не нашел.

– Ждем, значит.

Мне не понравилась последняя ее реплика, но я ее проигнорировал и пошел по своим делам. Кто она мне, чтобы я к ней заходил и… чаек пил? Нет, я конечно понимаю, она слишком одинока для отсутствия секса, но ничего поделать я не мог. У меня было кого осчастливливать.

Так я поднял одеяло, прямое и шершавое как лист фанеры, лег под него и укрылся, под мысль, точно под песню, о том, что когда-то хотел купить планшет для рисования на компьютере. И это желание почему-то почудилось сродни желанию моего знакомого купить телевизор за тридцать девять тысяч девятьсот девяносто рублей.

Лег и понял, что девицы из коридора мигрировали, вероятно, к себе в комнату. И кроме тьмы все вокруг поплыло невесть куда. И мысли мои стали чуть громче, по сравнению с этой вселенской тишиной. Мерещилось, будто во всем мире кроме сопения носами соседей по комнате и скрипа железной кровати никаких звуков больше просто-напросто не существует.

Мое сознание закатилось куда-то под одеяло, а может даже под простыню, и я провалился в забытье.

* * * *

Я вхожу в помещение складов. Я здесь бываю часто, когда захожу за деталями. Кручу тонкую ручку под потолком. Включается лампа накаливания. Колеблется свет. И меня сопровождает мысль о том, что электростанция сама снабжается током сильно изменчивого напряжения, тогда как в городе оно постоянное.

Наша электростанция, как сапожник без сапог, говоря по-простому.

Появилось много сложной работы. Все дело в том, что ветра практически нет, а энергию откуда-то брать надо. Вот и приходится усиливать генератор дополнительными «хорошими» запчастями. Вдруг я замечаю звук главного, верхнего, винта.

Долгое шшшуррххх… шшшшууууррррррх… шшшурххххххххххххххх…

Вращение все медленней и медленней. Звук точно как огромной мокрой тряпкой протирают огромное металлическое ведро. Если бы винт был живым, я бы назвал этот «шурх» гортанным.

Я стою и, насвистывая Скрябина, подыскиваю детали. Насвистывать Скрябина нелегко. Почти невозможно. Но, по-моему, у меня получается. И я этому чрезмерно рад. Даже заулыбался. И, несмотря на улыбку, у меня выходит довольно неплохо. Я полагаю, многие, кто слышал мелодию солирующего инструмента, узнали бы ее из моих уст. Замолчав на секунду, я выбираю нужную коробку и отмечаю, что как раз в этом месте должна быть пауза.

Но винт не дает мне покоя. Ладно бы, что он крутился все медленнее, к этому мы все привыкли, так он крутится все громче и громче! И меня это беспокоит.

– Что с винтом? – Я спускаюсь на этаж ниже, догоняя Рчедлу.

– Ничего, а что? – Удивляется она.

– Винт что-то… как-то слишком громко шумит.

– Наверное, смазать маслом надо…

Она делает еще пару движений губами, но безумный звон в ушах не дает мне узнать их значения. Я куда-то лечу во тьме. Удар о стену. Руки следуют за головой. Звон стихает. Тишина. Откуда-то веет запах гари. Куда делась Рчедла? Ничего не вижу. Где я вообще? Пол подо мной переворачивается, как будто рука, в которой я сидел и которая меня скинула. Сердце ёкает в груди. Тяжелые бревна, пыль, побелка, труха и мое тело летит кубарем вниз. Я падаю и меня огревает тяжелая дубина по хребту. Голова будто взрывается, и я, издавая истошный вопль, умудряюсь посмотреть вверх. Только спустя с минуту я наконец понимаю, что вижу. Гнутые конструкции, огонь. Генератор, который весит двадцать тонн, висит на одной опорке прямо надо мной. Сквозь зияющие дыры в стенах просматривается обглоданный взрывом винт.