«Так», – сказал отец, – «если ты с ней не хочешь жить, то уходи. Нечего морочить голову себе и другим».
«Во-первых, куда?» спросил сын, – «вас тут и так куча мала. А во-вторых, мой уход не оправдан перед окружающими. И так жить я не могу больше. Мне нужна рядом женщина, которая будет меня ценить и уважать».
«Э, куда хватил», – усмехнулся отец, – «ценить, уважать. Эти вещи с себя начинать надо».
Сын ничего не ответил. Выпил налитую рюмку, давая понять, что разговор окончен.
«В любом случае,» – подытожил разговор отец, «бить ее тебе никто права не давал».
«Я ее и не бил», отозвался сын, – «только замахнулся».
«Она сказала, что ты ее ударил», – сказал отец, стукнув кулаком по столу.
Мать вбежала в кухню, со страхом поглядывая то на отца, то на сына. Разговор был окончен. Сын встал, чтобы уйти.
«Сынок», – сказала мать, – «я там тебе собрала сумочку. В прихожей забери. «Уже идя по улице, он все еще продолжал мысленно спорить с отцом. «Ты еще не знаешь, что она последние полгода и спит со мною от случая к случаю. И то по обязанности. С резиновой куклой и то, наверное, было бы лучше спать. По крайней мере не чувствовал бы себя обманутым. Как можно жить с человеком, который на людях прижимается к тебе, ластится к тебе, а наедине ведет себя, как будто тебя нет рядом. Мерзкое, подлое лицемерие.
И мало того эта женщина на людях как бы наслаждается, что ты из-за ее лицемерия выходишь из себя, злишься. Она всеми силами пытается убедить всех, что вот она хорошая, и ласковая ко мне, и внимательная, а вот я полное дерьмо. Что это я на пустом месте строю невесть что, и что это я источник зол, что это я все выдумываю о ней. А она вот такая замечательная, хорошая, безгрешная.
Да лучше бы она открыто все сказала, как оно есть, чем так подличать, так лицемерить. Тогда бы я принял окончательное решение. И предпринял бы шаги к устройству собственной жизни. Ведь это подло, когда тот, кто рядом ведет долгую двойную жизнь, и не дает тебе возможности устроить жизнь собственную.
Да и не так-то оно и просто завести совестливому человеку пассию на стороне. А любовь явление редкое, пугливое и к зависимому человеку приходит с большой неохотой.
Может и правда, уйти на квартиру, пожить одному годик другой, да подождать эту вольную птицу. Так вот ведь и не все чувства к жене улеглись. Ещё кроме досады, горечи и злости, еще и надежда, и желание любить ее живет в душе. Хоть бы как-то откликнулась, хоть бы как-то отозвалась. И воспрянул бы, и делал бы для нее все с охотой, и любил бы ее как прежде».
Он не заметил, как разошелся и начал говорить вслух. Какая-то встречная женщина шарахнулась от него. Только тогда он опомнился и немного успокоился.
«Хорошо, что мы отправили сына к тёще», – продолжал размышлять он. – «Быть может, удастся нормально поговорить, и наладить отношения». Ему всё ещё хотелось верить, что он не прав в своих подозрениях. И он размечтался о том, что, всё наладится, и не надо будет никуда уходить, не надо будет пытаться начинать все сначала.
Уже подойдя к своей квартире, он услышал внутри её очень громкий разговор. Какая-то женщина что-то кричала. Прислушавшись, он все понял.
Резко толкнув дверь в квартиру, которая оказалась открытой, он ворвался вовнутрь, и, оставив сумку в прихожей, быстро прошел на кухню. Протолкнувшись через постороннюю женщину к своей жене, он со всей силы ударил ее в лицо, вложив в этот удар всю свою боль, всю свою обиду, всю свою злость на нее, за несбывшиеся надежды свои, за теперь уже явно невосстановимую жизнь свою, ранее казавшуюся устроенной и благополучной. Жена отлетела в сторону и, ударившись о холодильник, сползла на пол, и оттуда со страхом смотрела на него. Он разгоряченный, взбешенный, ринулся к ней с одним только желанием бить ее, бить до изнеможения. Он не чувствовал ничего, кроме никчемности и жены, и собственного я, и всей жизни. Женщина, оказавшаяся очень юркой, ловкой, подвижной, кинулась ему наперерез, и, обхватив его всем телом, загородила дорогу. Они чуть не упали на пол. Он в ярости попытался оттолкнуть ее, но она так плотно прижалась к нему, что он не смог этого сделать. А она, прижавшись к нему всем телом, начала гладить его по спине и шептать: «Тихо, тихо. Убьёшь ведь». Он сник, притих, а она все продолжала и продолжала гладить его по спине, и по рукам. А потом, увлекая его за собой, сказала: «Пойдем отсюда».
Жена все еще продолжала сидеть на полу, с ужасом наблюдая за происходящим. Женщина, наклонившись к ней, и, ощупав лицо, спросила:
Читать дальше