Николай Бербец: Струна

Надрывно плакала струна,
Но мне не жаль её надрыва.
Когда бывает молчалива,
Безмерно значимей она.

Предвижу в ней я дальний зов,
Гармоний зреющих истоки,
В её потенции глубокой,
Я слышу тысячи миров.

И открываются звеня,
Вселенские метаморфозы,
Я слышу смех, и слышу слёзы,
И грОмы жизни бьют меня.

И что земные чудеса? —
Душа уже другое знает,
Она безгрешно улетает
В разверзнутые небеса.

Я жил монахом неустанным,
За годом год,
И ждал: в молитве непрестанной,
Вся жизнь пройдёт.

И верил твёрдо: искушений
Избегну я,
Но впала в странное затменье
Душа моя.

Не шёл бы я, когда б предвидел,
В мирской базар.
Ведь там я женщину увидел,
Глаза в глаза.

И умер я в глазах бездонных.
О, боль и страх!
Забыл в объятиях и стонах,
Что я монах…

Печальным было пробужденье
Души моей,
Бродил, как зверь, без утешенья,
Я много дней.

Едва мой ум не помутился —
Печали раб…
И всё ж я в келью возвратился,
И тих, и слаб.

Один монах явился тенью,
На мой порог,
И принял я без возмущенья,
Его плевок.

Другой монах, темно уж было /,
Пришёл спросить,
Откуда черпаю я силы,
Чтоб дальше жить.

Ему ответил, как умею,
И не тая:
Один секрет в душе имею —
Смирился я.

Вот и снова осень у порога,
Для того ли, чтоб напомнить мне,
Коротка, увы, моя дорога,
Угасает свет в моём окне.

Не гляжу, как листья опадают,
От красот осенних мне темно,
Все печали наизусть я знаю,
Все тревоги выучил давно.

Что мне осень новое откроет?!
Увяданья выучена роль.
Дождь идёт, но он, увы, не смоет,
Жизнью всей накопленную боль.

Так много проповедников,
Желающих учить,
Но с Богом без посредников
Хочу я говорить.

Но давнее открытие
Преследует меня,
Что Бог всегда в развитии,
Безудержней, чем я.

Чем выше поднимается
Душа день ото дня,
Тем Бог все отдаляется
Быстрее от меня.

Он верил в Бога. Чист и прост,
Он говорил о нем понятно,
Как будто это ягод горсть
Или рассвета говор внятный.

Он говорил и убеждал,
И весь пылал в благоговении.
И Бог его к себе прибрал
В одно из летних воскресений.

Над гробом голосила мать,
Хрипя от боли безысходной.
Сшептались бабки, чтоб сказать:
«Не плачь. Так Господу угодно».

Она взметнулась и в тоске
И в плаче что-то проронила.
Гремел состав невдалеке,
И жизнь по-прежнему бурлила.

И подошли его поднять
Немногословные мужчины.
Тянулись к церкви отпевать
Его процессиею длиной.

Отец-священник сам отпел,
И вкруг все в лоб поцеловали.
И на кладбищенский предел
Его с иконой провожали.

И летний день во всю звенел,
Не восприимчивый к печали,
И мир бестрепетно смотрел,
Как гроб землею засыпали.

Сулил мне множество чудес,
Мой путь земной,
И всё манил, и обманул,
Но ты со мной.

От жизни я искал дары,
Обрёл лишь зной,
В полдневном солнечном краю,
Но ты со мной.

Молитву в слово я облёк,
Тревожным днём,
Мне хорошо, что мы в пути
Всегда вдвоём.

И вечер не заставил ждать,
В движении том,
Ни бриллиантов, ни дворца,
Но мы вдвоём.

К закату клонится Судьба,
Но мы идём,
И неизвестность впереди,
Но мы вдвоём.

Любовь имела продолженье,
И потрясенный видел я:
Из прежних светлых проявлений
Рождалась склока бытия.

Но, уходя от потрясений,
Душа, воспрянувшая вновь,
Искала новых поклонений,
Искала новую любовь.

И на границе перехода
Себя не в силах обмануть.
Она, в предчувствии исхода,
Уже испытывала грусть.

И в этом мире преходящем
Всегда улавливала весть
О том, что в жизни настоящей
Сокрыта завтрашняя смерть.