Сергей Усков: Искусство любви

И Божья Матерь Гваделупская (ее гипсовую статуэтку лет десять назад подарил Кармеле пастор) вряд ли одобрила бы девушку, которая не думает о своей семье. Она уже столько лет стоит на полке над изголовьем кровати Кармелы, что сама, наверное, стала членом ее семьи.

Mozcorra[5] Потаскуха (исп.). – так презрительно называли в Теокуилько женщину, которую мужчины интересовали больше, чем ее семья. Кармела никогда бы не получила такое прозвище! Она даже плечами передернула. У Кармелы была семья, и никакой другой семьи ей не надо: ни мужа, ни детей – никого.

Сидя поздним вечером на берегу залива, она прижимала натруженные за день босые ступни к прохладному, отполированному волнами камню. Обхватив колени руками, Кармела поднимала лицо к стремительно темнеющему южному небу и всматривалась в причудливую вязь созвездий, появляющихся из темноты, словно потайные письмена. Отец верил, что древние боги зашифровали этой звездной тайнописью ответы на все вопросы на тысячу лет вперед – и стоит лишь разгадать шифр… «Прошу тебя, Пресвятая Дева, подскажи мне, что делать?» – шептала девушка. А небеса молчали…

…Но вот однажды она вдруг почувствовала, что знает ответ на свой вопрос. То ли Дева Мария услышала ее просьбу, то ли древние отцовские боги приоткрыли тайну, но решение пришло к ней… Простое, понятное и логичное – уехать!

Например, как соседский Рауль – податься на восток, в Коацакоалькос [6] Город и муниципалитет; входит в штат Веракрус. , наняться в порт или устроиться на химический завод. Раулю там платят полторы тысячи песо [7] Денежная единица Мексики; десять песо равны примерно одному доллару США. , а отец Кармелы на креветках и одной не зарабатывает. На химическом заводе – это хорошая работа, что и говорить.

А в Веракрусе [8] Город-порт на побережье Мексиканского залива; полное название Пуэрто-де-Веракрус. порт, говорят, еще больше, чем в Коацакоалькосе, и каждый день в него приходит много больших кораблей. Тем, кто работает в порту, платят, конечно, немало. Наверное, даже больше, чем Раулю. Наверняка больше…

– Что ты там будешь делать? – спросил отец, когда Кармела, собравшись-таки с духом, сообщила ему о своем решении ехать в Веракрус.

Пако притянул дочь к себе, обнял ее и поцеловал в голову. Он делал так еще с тех пор, когда ему нужно было низко нагибаться, чтобы дотронуться губами до головы Кармелы. А сейчас ей приходится наклонять голову, чтобы отец мог чмокнуть ее в макушку.

– А что я буду делать здесь? Рауль зарабатывает там полторы тысячи песо, а у нас на всех едва выходит одна…

– Так то Рауль! Он мужчина…

Их взгляды встретились.

– Нет! – Кармела вздрогнула в его объятиях. – Я никогда не буду заниматься… этим . Ты мне веришь?

Но Пако лишь крепче прижал ее к себе, нахмурился и тяжело вздохнул: весь поселок слишком хорошо знал чудовищную историю, произошедшую в порту с дочерью Серхио Лопеса…

А посему провожали Кармелу как-то невесело; в воздухе витал молчаливый ответ на незаданный вопрос: «Чем она будет заниматься там?» Начальное образование, привлекательная внешность и точеная фигурка предполагали не так уж много вариантов – и это было известно всем.

– Я… я буду приезжать к вам раз в месяц. И привозить деньги. – Ее голос дрожал.

Кармела старалась, чтобы ее слова звучали уверенно: ей хотелось, чтобы в родных глазах не плескался немой вопрос; ей хотелось заглянуть в них и прочесть там обещание счастья – ровное и теплое, как пламя свечи. Кармела чуть не плакала: ей так хотелось убедить родных в том, что у нее всё будет хорошо, что всё удастся и ей обязательно повезет, но… голос предательски дрожал, звенел и срывался.

Ей самой не хватало уверенности.

Словно перед ней вместо большой и спокойной реки раскинулось предштормовое море, куда она безрассудно отправлялась на старом barcaza[9] Большая (чаще деревянная) лодка с мотором (исп.). – вроде того, с которого ловит креветки ее отец. Наивная девушка всерьез рассчитывала пройти на своем утлом суденышке сквозь шторм и достичь противоположного счастливого берега. Какая уж тут уверенность! Это была скорее упрямая вера: у нее всё получится, всё будет хорошо.

Но мать старалась не смотреть Кармеле в глаза, а лишь молча поправляла на ней блузку, совала в руки фибровый чемоданчик, куда были уложены документы, белоснежная юбка, старое, но самое красивое из ее «гардероба» черное платье, теплая кофта, да хмурила брови.