Сергей Усков: Универсальный ключ успеха

Дизайнер обложки Мария Брагина

© Сергей Николаевич Усков, 2017

© Мария Брагина, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-9127-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В стенах некогда могучего предприятия, полуразрушенного непродуманными реформами, разворачивается работа по его возрождению. В условиях ограниченности и во времени и ресурсах, как никогда важен человеческий фактор. Этот источник дополнительной силы становится сказочным колодцем с живой водой, где основные составляющие – неординарная любовь и… помощь извне. Как известно, знания для некоторых также материальны, как солнечный свет для всех. Чтобы попасть в число некоторых, чтобы обрести способность переносить информацию с одного информационного поля на другой, чем обеспечить прорыв в решении застарелых проблем и новых задач, оказывается, следует пройти ряд приключений на грани фола.

Как раз такие испытания уготованы смелым участникам проекта: нестареющему сибариту, он же всезнающий инженер и тонкий менеджер, и архивариусу, она же пленительная девушка, успевшая выскочить замуж. Как они справятся, кто и что ведёт их как по тросу над бушующим огнём хаоса и скуки обыденной жизни в незабвенный край нирваны, гармонии, да и попросту в добрый миропорядок, – об этом роман «Универсальный ключ успеха».

В качестве иллюстраций использованы картины художника Сергея Аристова, созвучные по тематике, с его радушного разрешения.

Тонкие пальцы девушки на мгновение разжались, и пухлая папка грохнулась на пол, острым краем шмякнув по пальцам ноги. Полина, вскрикнув от прошившей насквозь боли, захромала к обшарпанному офисному креслу. Два физических метра стали двадцатью мучительными шагами босиком по битому стеклу. На сидение плюхнулась в страшной досаде на себя и на эту странную папку, выскользнувшую из рук.

Крупные слезинки покатились по пригожему личику, размывая тушь на ресницах. Быстро глянув в зеркало, висевшее на стене у входа в помещение, Полина дала волю слезам: в полированном стекле отображалась не модная девушка, а полная дура. Такой никогда не суметь найти мостик между фантазиями и реальностью, между мечтой и действительностью.

Только на минуту представив, так и будет отныне, Полина готова разрыдаться, как на похоронах любимого. Флёр пригожести вмиг окончательно слетел с облика двадцативосьмилетней девушки. Личико исхудалое, бледное, с тонкими полосками бескровных губ.

Искорка пригожести осталась в дивных глазах. Глаза, что сразу обращают внимание редкой пленяющей роскошью, природным таинством смешения цвета, линий и спокойного отблеска красивых фантазий.

Как знать, не эти ли сокровенные картины оставались опорой для самодостаточности, иначе – твердой уверенности в себе. В придачу к магическим очам дан природой тонкий стан, легкий развал бедер, длинные стройные ноги, волосы цвета спелой пшеницы – казалось бы, сейчас её выход на подиум…

Но выход может быть лишь в служебный коридор с множеством рабочих комнат, где корпят инженеры, специалисты всех мастей, квалификационных категорий, разных уровней знаний, навыков и компетенций. Они периодически заходят к ней, потому что Полина – архивариус, а комната, где плачет от досады, – технический архив.

Полина турнула ногой вредную папку. Угол стеллажа оборвал её полет, корешок папки треснул (или приоткрылся?), откуда как серпантин взвились крохотные открытки в виде сдвоенных сердечек. Валентинки! Что за наваждение?! В прошлый раз вылетело приглашение на вечер; принять его не решилась. Эх, раздобыть бы ключики, да открыть эту непонятную папку.

Боль чуть унялась. Полина смогла встать. Первые шаги невольно приблизили к папке. С опаской взяв её в руки, короткими шажками вернулась к столу. Положила точно посредине. Не отрывая глаз от присмиревшей папки, медленно опустилась на стул. Внезапную дрожь прошла по телу. Перочинный нож блеснул в девичьей руке. Разгоралось желание раскромсать вдоль и поперек странное канцелярское изделие. Полина взметнула руку, в сжатом кулаке сверкнуло острие, обращенное вниз. Ещё минута и стальное жало войдет в кожаную плоть… Вдруг посинели пальца, словно кто-то накрепко сжал запястье. Кулачок разжался; упавший нож разломился на две половины.