Вероника Тутенко: Первые из индиго

Настоящее отфильтровывает материю, оставляет память, пока не кончится даже будущее, и мы все не вернёмся в безвременье, где нас давно уже ждут.

А пока люди инстинктивно продолжают цепляться за прошлое, складируя его в музеях…

Музей старины закрывался рано, в пять, но до обозначенного часа мы успели, а специально для нас, вернее, для Чевычелова, закрытие отсрочили на неопределённое время.

Директором музея и экскурсоводом в одном лице оказалась заведующая местной библиотеки – Татьяна Петровна, приветливая пожилая женщина с огоньком в глазах и даже неким фанатизмом, без которого в глубинке не только не создашь что-то дельное, а захандришь, запьёшь и пропадёшь.

Чевычелов показал себя в музее знатоком старинной утвари, даже рушников, хотя вышивать – женское занятие. Впрочем, в Швеции, например, был король-рукодельник Густав V, искусно вышивавший крестиком. Но где Чевычелов и где король?

– Домотканые ковры 19 века, – вдохновенно ощупывал экспонаты Чевычелов с таким видом, как будто обнаружил подлинную голову Ники Самофракийской. – Чёрно-красный узор, характерные петушки и бутоны. Такие ковры ткали на юге губернии.

– Какие у вас глубокие познания! – искренне восхитилась Татьяна Петровна. – Да, ткали вот на таких станках.

Она чинно подвела нас к следующему экспонату.

– А вы сами ткать умеете? – живо заинтересовался Чевычелов.

– Признаться, нет, – растерялась от неожиданного вопроса женщина. – Вот бабушка моя ткала, и прабабушка – жалко, ковров тех не сохранилось.

– А нитки у вас есть? – продолжал удивлять Чевычелов.

– Здесь, наверное, нет, но я могу принести из дома, я здесь живу недалеко. Как раз и чаю попьём…

За чаем выяснилось, что ткать Чевычелова научила мама-рукодельница, а по образованию – историк.

– Значит, случайно к нам в музей заглянули? – недоверчиво вдруг взглянул на Чевычелова муж Татьяны Петровны, за что получил строгий взгляд супруги.

– Не обращайте внимания, – махнула рукой. – Миша у меня ревнивый. Пойду за нитками…

– Случайно, – ответил Чевычелов.

– А то, я думал, вы специально в наш музей из города приехали, – раздул красноватые щёки.

– А что, часто приезжают СПЕЦИАЛЬНО из города? – встала я незаметно на защиту Чевычелова.

– Представьте себе, не часто, но приезжают и СПЕЦИАЛЬНО! – загадочно и уже более миролюбиво ответил Михаил (представился он без отчества).

– Просто посмотреть или что-то конкретное интересует? – поспешила я уточнить.

– Спрашивали письма или бумаги, документы там какие-нибудь из того дома, где вы были недавно…

– Откуда вы знаете? – удивилась я.

– Молва донесла. У нас она быстро всё доносит. Вот только я бы вам возвращаться в тот дом не советовал. Я и ребятам тем, что приезжали, сказал то же самое. Нехорошая слава ходит о том доме. Говорят, бродит там приведение…

– Выдумки всё это, – насторожился Чевычелов.

– Никакие не выдумки. Призрак Генерала.

– Так здесь жил генерал? – стало слегка жутковато и мне.

– Жил, говорят, но откуда, зачем, почему – толком никому не известно. Бежал, говорят, от кого-то. С местными ни с кем не общался, так затворником и жил. Думали даже сначала, монах-отшельник. И писем никаких не оставил. И документов. Зря искали студенты! А уж удирали они отсюда, аж пятки сверкали, когда генерала ночью увидели. На следующий же день и уехали!

– Нет никакого призрака! – упрямо пискнул Чевычелов.

– Есть! – ударил по столу Михаил. – Сам видел, как он шёл из дома по дороге, освещённой луной. Бррр! Аж мурашки по коже! А в другой раз —почти на том же месте, только утром – кони с головами людей! Может, водочки, ребята, а то чай, да чай?..

– Можно, – согласился вдруг Чевычелов, хотя я почему-то была уверена, что он не пьёт никогда и не при каких обстоятельствах… – Но только нам пора уже идти.

В дверях появилась хозяйка с мотками шерстяных ниток.

Всё-таки я хороший психолог, даже Новиков признаёт, что я тонко чувствую людей. Только мама и Макс уверяют, что я стала черствее и, значит, наверное, хуже. Но не думаю, что это так, просто не каждый считает нужным выставлять напоказ свои эмоции. И это не повод заносить в льдинки или притворщицы. Просто я такая, какая есть, и мне так удобно. А кому не нравится – я никого с собой общаться не заставляю, но нет же, некоторые господа (не будем показывать пальцем) просто жаждут задушевных бесед со мной, намекая при этом, что мой характер – не мёд.

Но, надо отдать Чевычелову должное, ткать он, действительно, умеет очень ловко, так и мелькали пальцы. Правда, объяснить толком, как это у него выходит, так и не смог. Педагог, называется!