Геннадий Мурзин: Господа офицеры. (Из армейского юмора)

– Товарищ майор, подскажите, как мне быть? – начал Захваткин с порога.

– Что случилось?

Лейтенант потупился, а лицо окрасилось румянцем.

– Беда, товарищ майор, – сказал тихо он.

Чтобы раскрепостить мужика и расположить к откровенности, майор решил пошутить.

– Может, – майор хитро подмигнул лейтенанту, – не знаешь, как половчее с любовницей управиться?

– Нет, – лейтенант категорически замотал головой, – у меня с этим все в порядке. От меня еще ни одна не отвертелась.

– Тогда – в чем беда?

– По ночам эротические сны одолевают. Не знаю, как мне быть. Перепробовал все: и прогулки перед сном и холодный душ – эффект нулевой, товарищ майор.

– Да, – майор покачал головой, – плохи твои дела, лейтенант.

– Вы… так считаете?

– Ну, конечно!

– И… что?..

– Слушай мою команду.

– Слушаю, товарищ майор.

– Когда увидишь снова такой сон, встань и начинай отжиматься от пола.

– А… сколько?

– До ста раз и хватит.

На другой день Захваткин снова пришел.

– Не помогает, товарищ майор, – огорченно признался он.

– Продолжай отжиматься, но теперь – до двухсот раз.

На третий день Захваткин был опять в кабинете главного воспитателя.

– Не помогает, – грустно и с печалью в глазах вновь признался он.

– Продолжай дальше отжиматься.

– Но сколько же можно?!

– Столько, сколько потребуется… Другого лекарства наука не придумала.

– Товарищ майор, а вы… ну… это самое… с этим сами не сталкивались?

– Ха! – коротко хохотнул майор. – Эта беда мне известна.

– Ну… и тоже отжимаетесь?

– Естественно, лейтенант.

– При скольких отжиманиях к вам приходит покойный сон?

– По-разному… Иногда… Вот, например, прошлой ночью отжался тысячу раз. Лег. Задремал. И вновь вижу сон, будто вот на этом самом столе лежит голая (красивая, чертовка) вольнонаемная Марфина. И я ее… Только так! Только так!

Ух, братец ты мой, как ее жарил!

Капитан Изгоев прибыл в штаб.

– Товарищ подполковник, – рапортует он, – капитан…

– Вижу, – сердито хмурясь, прерывает командир части. – Ты что же, голубчик, а? – Изгоев не понимает, в чем его вина, а поэтому стоит и таращит глаза. – Почему с учебной атакой вчера задержался? И, я тебе скажу, на сорок восемь секунд опоздал твой батальон. Представляешь, что может быть в боевых условиях?

– Так точно, представляю!

– Доложи, в чем проблема?

– Докладываю… Значит, так… Командую: «Орлы, вперед, за мной, солдатушки!»

– И что дальше? – язвит командир части.

– Ну… это… поднялись… Но не все. Гляжу: двое представителей определенной национальности, как ни в чем не бывало, продолжают сидеть на дне окопа. Я – к ним. Спрашиваю: «Команду не слышали?» Отвечают: «Слышали, товарищ капитан, да только, – говорят, – мы – не орлы; мы, – говорят, – львы; один – Лев Моисеевич, другой – Лев Маркович». Уж извините, товарищ подполковник, пришлось применить спецсредство.

– Это еще что?

– После хорошего поджопника и львы поскакали. Но… Время было упущено…

Командир, перестав хмуриться, коротко всхохотнул.

– Ха! Как я тебя понимаю! Лет пятнадцать назад, когда командовал ротой, тоже… Окружные учения, значит. Пришло наше время идти в бой. Командую: вперед! Гляжу, а один солдат (той же самой национальности), выскочив из окопа, бежит не вперед, а назад. Останавливаю. Спрашиваю: «Команду не слышал; русского языка не понимаешь?» Понял, отвечает, но, объясняет, я решил проявить хитрость и врагу с тыла зайти. Да, – подполковник сочувственно качает головой, – народ своеобразный. Но, – добавляет, – взбучки ты все равно заслуживаешь.

Изгоев удивлен.

– За что, товарищ подполковник?

– А за то, что при работе с личным составом не учитываешь национальные особенности вверенных тебе людей.

Гарнизон. Периферия. Глухомань такая, что с тоски волком завоешь.

Из округа прибыл с инспекторской проверкой майор Дикой. Прибыл – неожиданно, без предупреждения. Вроде как инкогнито.

Заходит на КПП. И видит: сидит сержант с повязкой на рукаве, смотрит в окно и сладко зевает. На вошедшего – ноль внимания.

Дикой занервничал.

– Встать, – кричит он, – когда перед тобой старший офицер!

Сержант встал. Почесывая волосатую грудь, спросил:

– Что надо?

– Командир части на месте?

– Нет.

– Где он? Доложите, что…

– Доложить не могу, потому что не любит, когда от этого любимого занятия его отрывают.