Симон Либертин: Prototype466. Роман о современном искусстве, антироман

В этот момент я понял, что неплохо бы уже избавить себя от пленительной как соус терияки воронки сотрудничества с религиозными фанатиками и перейти от сотрудничества с Мартином к чему-то большему. Будучи моим благосклонным другом, а не просто расчетливым арт-менеджером, Мартин сам отстранился с горизонта. Служба отнимала у него все больше времени, с тех пор мы виделись все реже. Он все простил, да и, уж кто-кто, а он не стал бы точить на меня набор подводных ножей Kasumi; позволил лавировать между интрижками второстепенных персонажей, не прибегая к барочным упражнениям в риторике.

В наших c Николь отношениях я вскоре начал различать новую поэтику скорби по ее отцу. Вернувшись домой, мы заварили Бурунди и устроили ставшую теперь привычной семейную бурю в чашке Петри. Дело в том, что Николь тайно купила и подарила мне талит гадоль , накидку для молитв.

– Секс в талите – я смаковал каждое слово, – меня это, определенно, заводит, как ключик заводного щелкунчика.

Правда в том, что каким бы захватывающим ни был сюжет, секс всегда будет иметь повышенный градус интереса. Среднестатистический читатель пролистывает десятки страниц, предвкушая то, как густые сливки будут медленно стекать с губ этой милашки. Или я сейчас проецирую свое отношение к литературе на других?

Одним словом, от скуки Николь вдруг загорелась стать ортодоксальной иудейкой. Поэтому она мгновенно нащупала подобие сексуального комбо-брейкера, способного перевести стрелки моих часов ближе к окончанию рабочего дня.

– Мама и папа встретились, потом развелись, когда мне было два года. Затем через три года снова поженились.

Потом мы выждали незаметную паузу и она предпочла сдаться первой:

– Ну, Джей, давай хотя бы сегодня не будем разводить нашей извечной комедии.

После чего мы занялись невероятно хештег #страстным, идеально отлаженным до машинального уровня хештег #сексом как две #обезьянки.

Ее кожа покрылась глянцем и влагой, и теперь ее слова ранили меня как терпкий пастиш – так называют речь на мертвом языке, произносимую без чувства юмора. Постель опять обманула. Я сторонюсь, ведь помню, что никогда не попасть в рай человеку, случайно вытершему что-нибудь о талит.

Почти всякий раз, когда мы ссорились, Николь, уходя из квартиры, пинала мою печатную машинку Corona, назло мне надевая перед этим свои, того же цвета, синие туфли на высоком каблуке. И каждый раз я понимал, что стал совсем редко использовал этот архаичный прибор для работы над диссертацией.

И ведь все началось с того, что я решил взять академический отпуск, чтобы собрать материал для своей диссертации, казалось, зависшей и взглянувшей на зрителя как койот Вилли из Looney tunes, зависший над Великим Каньоном. Исследование, посвященное (вы ведь удивитесь?) «семиотике эротического» некогда бодро стартовало, получив утверждение совета кафедры (треть которой была гуманитарна и не чужда разному баловству – некоторые только и мечтали, чтобы забежать к коллегам на вторую базу, не забыв сделать страйк), но весь последний год диссертация издавала жалобный скрип на протяжении своего тормозного пути, пока, наконец, не раздался всхлип и удар ржавых металлических колес о бортик, совпавший с моментом, когда я отклонился от курса – на прошлой неделе вышла моя публикация с предательским заголовком « Постмодернистская литература – от нежной классики до легкой доминации » в журнале «Американская Семиотика».

Мы блуждали по райским садам моих нелепейших снов, а когда я очнусь, между нами уже проляжет мнимая пропасть. У нас даже могла бы быть семья, если бы в тот день я, метафизически выражаясь, не отсосал престарелого зайца.

Мы оба начали чувствовать, что нам как паре оставалось всего каких-нибудь несколько дней. Сначала я начал улавливать едва различимые обертона обиды в ее молчании. Затем зловещие огоньки в ее глазах уже окончательно разожгли факельные огни недоверия.

– Николь, послушай, а как же наше правило «Будь тем человеком, с которым ты хочешь быть вместе»?

Внутренний голос подсказывал мне: Люби или покинь – так всегда в любви. Но ты ведь не хочешь, чтобы сегодня я остался у тебя – если уж на чистоту. Длинным периодом утекала в прошлое замедлившаяся минута. Как запятая, попавшая за горизонт событий и бесконечно долго стремящаяся к черной дыре – бесконечно, или около того, долго.

– … и что, ты ничего не добавишь?

– Я не ждал пока ты закончишь говорить, я слушал тебя, а не обдумывал свой ответ. И теперь я не знаю, что сказать.