Дмитрий Сенницкий: Alter Ego. Другое я

Все размазано и расплывчато, невозможно отделить шаровое небо от черной почвы, линия горизонта стерлась, границы стали незримы. Что вообще я здесь делаю? Охватило смятение, нахлынула паника, меня преследуют, меня пытаются схватить. Я нахожусь где-то возле крайних граней темного города, в толще темного леса. В моей руке пластиковая канистра, а под ногами надрезанная земля. Как я сюда попал? Вдруг раздались выстрелы, я ринулся в сторону и покатился с обрыва. Резкая, пронзительна боль слева, это ребра. Я вскочил. Надо бежать, бежать быстро и долго. Прорываясь сквозь ветви деревьев, я остро ощущаю погоню. Темно и сыро, как в камбоджийских катакомбах, разлитая черная тушь по холсту, ничего не видно, только мрачные образы в голове. Я спотыкаюсь и падаю в яму, похожую на воронку от разорвавшегося полвека назад снаряда. Я даже сейчас слышу тот запах пороха и хвои и ревущий в унисон со смертью стон, они причитали, засыпанные землей в этой яме, сломанные оловянные солдатики.

В канистре плещется бесцветная жидкость. Отдышавшись, я откручиваю крышку – это горючая жидкость, это бензин. Зачем? Звук, заставляющий мое тело извиваться в агонии, стремительно приближается, возрастая со скоростью арифметической прогрессии, притупленный испуг сковал меня, но мне не больно, мне жутко. Четверо людей настигли меня и уставились своими черными лицами. Парализованный, я лежу в грязи, а во тьме виднеются их белые зрачки и оружие. Находясь на дне сырого котлована в двух метрах от своих преследователей, отчаявшись на дальнейшие попытки бегства, я смирился и жду. Я жду.

Невозможно открыть рот, мои губы онемели. Что происходит? Я знаю, но не могу вспомнить. Вот так, погружаясь в себя, я ожидаю скоропостижной участи, но ничего вокруг не происходит, все остановилось. Только во мне есть пока еще жизнь, пока есть и время. Я покоюсь скрюченный и холодный в повальном замешательстве, словно загнанный в нору зверек, боясь шевельнуться. Прислушавшись к своему телу, я вдруг понял, что только оно бьется с силой и твердым пульсом, заикаясь ответом под щитовидкой, воздух – вакуум, ветра нет, все замерло, ни звука, даже птицы застыли в небе. Я превозмог себя и поднялся, выбравшись из воронки, я подошел к неотступно следовавшим за мной людям в камуфляже. Как остолбеневшие мумии, они безразлично смотрят туда, где меня уже нет. Никакой реакции, они не видят меня, они не слышат и не дышат, они стоят, направляя оружие в яму. Я медленно обхожу их, пытаясь не спугнуть зависшую в воздухе иволгу, и бегу прочь от этого места. Выстрел! Я уткнулся ноздрями в уже знакомую мне грязь.

Я уже жив или еще мертв?

Странное, страшное чувство, все безусловно – обреченность, пропасть и отчуждение, бред, бред, как после наркоза. Недалеко от меня стоит женщина держа за малюсенькую ладошку девочку, они прекрасные и беззащитные, всматриваются в лица кукольными глазками, пронзают меня свистящим взглядом. Стоят, отделенные от общей массы людей, как застывшие гипсовые скульптуры эпохи ренессанса, слегка улыбаясь, они так заманивают к себе. Можно понять все, все понятно, только нельзя связать. Мысли улетучиваются, не хотят задерживаться в ящике, схватить бы их и засунуть обратно в голову да захлопнуть крышку. Но апатичная сила связала, опутала стальной паутиной, не нужно решений и умозаключений, итог заранее известен, только думать лень. Восковые лица отталкивают и манят, не по себе мне видеть их. Спать, очень хочется спать. Неизменно проходит время, дисбаланс, чувствуется разница температур, все молниеносно, а внутри, напротив, движение слишком сдержанное. Окаменевшие куски глины, помехи, никому ненужность, необычные взгляды – заклинаю, чтобы все это кончилось! Помутнение в глазах, теряю сознание, едкий звон в ушах, ледяной пот по лицу, провал, долгожданный скрип, пустой удар, крышка упала, ящик закрылся.

Отражают сны нашу прошедшую жизнь или еще не подошедшую, жизнь ненайденную или забытую, кто это знает – тот уж точно знает, сон есть сон и решать вам, вы его моделируете или он вас.

Он открыл глаза и долго не мог понять, где сейчас находится – на краю темного города, спасаясь бегством с канистрой подмышкой, или в своей квартире с бледным междуэтажным перекрытием, в которое он, распростершись на кровати, сейчас неясно смотрит. Эта женщина и ребенок в его сне, они приходят к нему каждую ночь, каждую ночь они говорят с ним, только он их не слышит. Сон был настолько реален и правдоподобен, что, даже проснувшись, его мозг не переставал противоборствовать. Александр Константинович мало спал, он относился ко времени ревностно, иногда жадно – семья, работа, диссертация, слишком много сражений для одного человека. Все чаще он задерживался на работе, все труднее засыпал отведенными ночами.