Ева Ли: Дышать больно

А ночью мы танцуем танго, страстный танец любви, на нас обеих высокие шпильки, узкие платья, убраны волосы, танго – строгий танец, он не любит небрежности и распущенности. Мы сами строги, мы слишком остры даже для нас самих. Танго – как укол любовью, это сама настоящая инъекция яда.

Мари сама и наняла того совершенного убийцу, который жил в ней. Вопрос «что она заплатила ему» остается открытым до сих пор…

…«Мы обязательно встретимся, слышишь меня? Прости. Там, куда я ухожу, – весна».

Следующий трек. Дельфин.

Незаметно для самой себя, я за эти годы выучила каждое слово этой песни, каждая ее нота давно пропитала каждую мою пору, до самого костного мозга.

За эти семь лет я сменила не один плеер, но этот трек каждый раз неизменно, незаметно оказывался в моем новом устройстве. Иногда мне кажется, что он уже был там заранее предустановлен, специально для меня, будто продавцам специально было дано такое указание свыше.

Под эту песню так хорошо вспоминается, так больно. Мазохистка. Честное слово, мазохистка. Я не могу себя иначе назвать…

…В июле Мари сдержала свое слово: она показала мне свой спортивный клуб, где она стабильно пропадала три дня в неделю.

Зачем? Что она хотела этим доказать? Вся больная насквозь, кашляющая кровью, пути обратно давно уже нет, но три дня в неделю, как проклятая, посещала тренировки.

Мари безупречно владела ножом; я доверяю лишь острому лезвию – оно не дает осечки, так она часто говорила, когда точила свои любимые ножи, неизменным остался лишь рак легких.

В начале месяца она привела меня в спортивный зал, чтобы я увидела, как она безупречна на ринге. Я знала это и так, но она настаивала, а перед ее просьбами я не могла устоять, не могу до сих пор, я всегда выполняла ее просьбы, написать нашу историю – одна из таких просьб, и улыбаться, да улыбаться завтра, даже когда ее не будет, тоже.

Она была великолепна, совершенна, я видела все, не пропустила ни одного жеста, ни одного удара, у нее было спортивное накаченное тело. Мари была неповторима, она не дралась, она танцевала танец, безупречный, ни единого лишнего движения, и все ее противники были повержены, всегда.

Она не оставляла им ни единого шанса, даже полшанса не было у этих накачанных мужчин, что бросались на нее. Откуда в ней была такая сила?

Закончив свое занятие, она подошла ко мне, взяла у меня бутылку воды и стала жадно пить. К ней мгновенно подскочил какой-то здоровенный парень, шкаф, как я называю таких, и стал ею откровенно восхищаться, какая она молодец, какая она идеальная, при этом он обнял ее за талию.

В глазах моей подруги промелькнуло что-то игривое, о, я уже хорошо знала этот взгляд, я улыбнулась, ожидая продолжения. Мари стала флиртовать с ним, обняла его, улыбалась ему, положив одну руку ему на затылок, а вторую на плечо. Она немного наклонила его, словно желая что-то сказать ему на ушко, он заулыбался в надежде, что ему обломится секс, но Мари резко ударила его лицом о свое плечо, сломала ему нос, он отпрянул назад, она ударила его ногой в живот так, что он упал, держась за лицо и что-то крича, кровь стекала на пол.

Сразу же прибежала медсестра, затем вышел какой-то пожилой мужчина и сказал ей, что хватит новичков калечить, да, клеятся к тебе, пожалела хотя бы одного. Она лишь улыбнулась в ответ.

– Ревнуешь? – игриво спросила она меня.

– К кому? – я в притворном недоумении приподняла правую бровь.

Продолжить нашу игру мы не смогли: она вдруг закашлялась и убежала в раздевалку.

Я пошла следом за ней и наблюдала от самого начала и до самого конца привычную уже картину: моя подруга выхаркивала саму себя со сгустками темно-вишневой крови, я не могла ничем ей помочь, только лишь ждать, стоять рядом, а потом подать белоснежный шелковый платок, которым она вытрет свои губы от воды, а на платке останутся лишь кровавые разводы…

Больше я на ее тренировки не ходила.

А по ночам мне снились кошмары: моя подруга умирает у меня на руках, раз за разом, сон за сном, ночь за ночью, все мои сны были только об одном – о ее смерти, она стояла напротив меня, а потом вдруг, резко у нее шла горлом кровь, и она падала, смотрела на меня в последний раз, улыбалась и просила улыбаться, завтра, непременно, тоже улыбаться.

Я сходила с ума после таких снов, я была сама не своя, я бродила по квартире, по огромной двухкомнатной квартире на Ваське, отделанной в светло-голубых тонах, я переживала, много переживала, начинало болеть сердце, падало давление, меня тошнило, я ругалась матом, шипела от боли, у меня текли слезы, но…