Наталья Волохина: Но здесь наша родина. Сборник рассказов

Перемещение из дома в дом большими пьяными компаниями самое обычное дело. На подъем легки, не смотря на любую тяжесть опьянения. Постоянное озорство, балаган.

Новый год – для всех праздник, для кульков – работа, плюс «халтура», самые большие заработки в году. Бесконечные утренники и, как теперь принято говорить, «корпоративы». Вечером на последнем корпоративе перебрала, ночью продолжила с коллегами. Утром выяснилось, что выпитое колышется во мне от ротика до конечностей. Утренник первый в десять утра, у черта на куличках. На улице мороз с ветром, автобусов ни дьявола нет, такси упорно не едет. Добираюсь, все же, кое-как, еще минут двадцать хожу по ледяному насту кругами, ищу школу. Наконец, нашла. Когда меня видит мой партнер – еврейский Дед Мороз, у него только одно восклицание: «Мама дорогая!». Хорошо – не матюкается, воспитанный. Даже долгая прогулка по морозу не принесла желанного протрезвления. Гримируюсь-маскируюсь. Что делать? Обычно он за мной ходил, «работал фактурой», я все делала, а тут?! Он мужественно говорит: «Ты только ходи, я все сделаю! Ходить можешь?». Ходить я могу, но сомневаюсь, что он все сделает. Вариантов нет – пошли. Три елки (или четыре?), как с куста. К третьей сознание и речь ко мне вернулись и все, как по маслу. «Дед Мороз» – не пьющий, к тому же, не профессиональный актер, потому не понимает, как смогла мобилизоваться и работать к концу уже на полную.

Первого января Новогодний утренник в огромном ресторанном зале. Детям, кроме сладкого стола, полагается представление. Даже профессиональный «Дед» не выдержал предновогодней гонки – сошел с дистанции, Снегурочка потеряна безвозвратно где-то на их запутанном маршруте. Время 8—30, лихорадочно обзваниваю всех, кто может выручить. 9 часов – одеваю Снегуркой молодую еще, но спитую и прокуренную, тощую, страшнууую, как моя жизнь, методистку. В короне и голубенькой шубке эта прожженная б..дь смотрится фантасмагорически. 9—30. Не опохмеляющийся директор, страдающий от абстиненции жутко, нарезает круги и дергает меня непрестанно. Есть про что – дети уже переоделись в карнавальные костюмы и заполняют зал. Наконец, подъехал мой хороший друг, музыкант. Конечно, еще пьян с Новогодней ночи. К тому же, строен и юн. Как всегда, риторический вопрос: «Что делать? Черт, возьми!». Никаких «толщинок» (подкладки театральные на живот и прочие места) в помине нет, костюм-то на фактурного деда со своими собственными телесами рассчитан. Наматываем на парня максимум ресторанных скатертей. Все равно, как березка. «Чудо-Снегурочка» уже зовет с детьми: «Дедушка Мороооз!». Поехали! Что говорить не знает, лепит все подряд или просто «ходит» за Снегуркой, отвечает на её вопросы впопад и не. Отпустило.

Ко второй елке очухался «настоящий» Дед Мороз. Директор облегченно вздыхает и, подначиваемый мной, все же, решается, наконец, опохмелиться. Оказалось, зря. Кто-то на вчерашнем банкете (под гримерку используем банкетный зал) не дошел до туалета и оправился в бокал для шампанского. Неудачный опохмельщик матюгается уже громко и всерьез. Долго уговариваю его выпить водки для дезинфекции. Все же, уступает, добреет, перестает угрожать мне всеми карами – административными и небесными.

Профессиональное пьянство актеров – притча во языцех, но на Новогодних гонках иногда срывались даже они. Малорослый татарин Рафа, тоже умудрялся «халтурить» Дедом Морозом. В дефиците Деды, нарасхват, а у него голос – прекрасный, низкий баритон, как у многих недомерков, рано остановившихся в росте, но ушедших в корень. Борода, мешок с подарками, шубу длинноватую подоткнул под кушак и готово. Рафа запойный. Деду везде наливают. Десять дней до, во время и десять дней после Нового года. Остановиться уже не может, а тут репетиции, спектакли. Рафа все срывает. Вывесили приказ о всяких наказаниях. Актер решил сделать попытку работать. На вахте столкнулся с директором. Тот – импульсивный армянин, узрев доставшего его, снова пьяного Рафу, побагровел, завопил. У артиста давно тормоза отказали, а тут окончательно съехал с катушек – заорал на начальство. Начальник плюнул и пошел на выход. Рафа догнал его, прыгнул легко на спину, обхватил ногами пухлую фигуру и, хлопая по лысине, с матом стал погонять ногами в шенкеля: «Хватит на нас ездить, теперь мы на тебе покатаемся!». Кое-как сняли наездника. По всему вестибюльчику прогаллопировал пару раз. Уволили. Взяли обратно. Куда деваться, хороший характерный актер.

Иван – талантливый артист, запойный. Пора, ясное дело, коли Заслуженный. Несколько дней играл сильно выпивши. В очередной раз пришел, но уж вовсе никакой. Режиссер решительно заявил, что не выпустит, спектакль отменяет, прима не в состоянии. Вышел в зал и на взводе выпалил: «Товарищи! Спектакль отменяется по причине того, что Заслуженный артист пьяный!». В зале тишина. Из-за кулис вывалился Иван с криком: «Я не пяный! Я не пяный!». Хотел броситься на режиссера, но упал. Зал взорвался аплодисментами. Талант не пропьешь!