Наталья Волохина: Но здесь наша родина. Сборник рассказов

Все везде подрабатывали. В силу профессии имела свободный график, когда у всех выходной, у меня работа и наоборот.

Выходной. Спонтанно кучкуемся с близкими по духу и делу из своего окружения и, непрестанно выпивая, перемещаемся по городу. В какой-то момент вспоминаю, что сегодня кровь из носу нужно получить зарплату на «халтуре», им ведомость закрывать. Сделав максимально трезвое лицо, иду в кассу, благополучно получаю, ухожу в дальнейшее плавание. «Разнос» растет синхронно с градусами. Ставим ящики на заднем дворе ресторана, в котором нас знают даже тараканы и, как Наилька, предаемся пьянству, болтовне, не обращая внимания на окружающих. Работники ресторана выходят на крыльцо завистливо полюбоваться пикником. К ночи им становиться некогда бегать на наблюдательный пункт, а нам веселее. Половина компашки музыканты – поем вполне профессионально. Главное! Пока не стемнело, и рабочий день не кончился, выполнить обещание кассирам – получить зарплату. Чересчур ровной походкой пьяного человека снова иду в кассу. Называю фамилию, кассирша смотрит в ведомость и каменеет, там стоит подпись – выдала. «Вы разве не получили?» – спрашивает она. «Нет», – уверенно отвечаю я. Женщина в трансе. «Значит, это не вы подходили, – всматривается, шевелит онемевшим мозгом. – Нет, не вы!». Я такая пьяная, что она меня не узнала. Тут вваливается моя подруга и громким шепотом в нецензурных выражениях интересуется, что я тут делаю, если зарплату уже получила. Кассир пьет корвалол и облегченно вздыхает. «Вы же вместе заходили. Вас я узнала, – обращается она к подруге, – а её нет. Как же вы забыли, вы же получили?» Как – будто неясно, что я пьяная в дымину. Кстати об этом она не сказала ни слова. Массовая солидарность пьющих трудящихся. Вот про что праздник «1-е мая».

Понятный только русским «Старый Новый год» – четырнадцатый день массового, повального, официального, немыслимого по размерам, пьянства. Последний рывок на последние деньги – завтра четырнадцатое января. Хорошо, хоть ноне аванс. Вся кодла в сборе. При тотальном дефиците продуктов – полные холодильники и полные столы. Как говорил мой маленький сын: «Будем делать припасы». Остается добавить: «И будем их есть». Дикие игрища с переодеванием, раскрашиванием, песнями и плясками. После полуночи полный экстаз, места мало – идем по соседям и знакомым «посевать». Яркая, шумная компания. Гармонист наяривает, народ подает на колядки: мелочь, еду спиртное. В ответ сыплем крупой, конфетами. В очередной квартире выясняется, что одна калядовщица уже несколько часов ходит по снегу в тапочках на босу ногу, поверх которых, почему-то, надеты капроновые колготки. На другой из одежды только шелковое платье, безрукавка и корона Снегурочки. На улице сибирская зима, но ни одна не простыла.

Работа авральная на праздники, с 1-го по 9-е мая, огромная нагрузка «до», «во время» и «после». Девятого «отстрелялись» и отметили, сначала на работе, как водится, потом в ресторане, где и «озарила» гениальная мысль – переходить из ресторана в ресторан на центральной улице и непременно дойти до последнего кабака на ней.

В ресторане огромной гостиницы не сиделось, переместились в бар. По пути поспорили, что один из парней не сможет меня переносить из ресторана в ресторан на руках. Запер на восьмой этаж с первого, по лестнице. В следующий трактир нес по улице, довольно далеко. Народу, ясно дело – валом, всем развлечение. Финал в моей квартире – она, как раз, в конце маршрута.

Песни. Само – собой, орали всегда и пели, и подпевали. Танцы с фендибоберами.

Поспорили о чем-то на ящик «Медвежьей крови» с одним музыкантом. Он проспорил. Купил. Днем, с обеда до вечера, выпили втроем, сходили за добавкой. Ему вечером на работу – пошли провожать. По пути кум меня перехватил, но двое других благополучно добрались до работы и, таки, отработали.

Новый год. Дикое количество предновогодней работы и дикое же количество выпиваемого в каждый предновогодний день. В канун – сам Бог велел. Спать легли в шесть утра, в семь встали и на работу. Долго искали одежду, перешагивая через спящих. На улице минус двадцать пять, транспорт ходит условно. Добрались, сняли верхнюю одежду, подруга оказалась в свитере, колготках, но без юбки, соорудили нижнюю часть из большого платка. Когда она сняла сапоги, выяснилось, что носки от разных пар. Один – свой, другой – чужой. Слегка опохмелились, пошли работать. После работы снова отметили, поехали на общую явку, там все уже веселые. Парень в одном носке, хоть и пьяный, но узрел свой второй носок на подруге. Ругался, что не мог из дома выйти. Утешили – к лучшему, мороз на улице.