Олег Лукошин: Владелец тревожности. Роман

Вадим на неё внимания не обращал.

– Коль! – заорала она ему вслед. – А Коль! Ты не в магазин ли?

Он обернулся

– В магазин.

– Купи мне хлебушка. Я тебе и денежку дам.

Пришлось возвращаться назад. Старуха исчезла на какое-то время, потом возникла в проёме окна опять с грязной, помятой бумажкой. Чтобы взять её, Вадим снова взобрался на выступ.

– Сколько? – спросил он.

– А?

– Хлеба покупать сколько? Буханку?

– Две буханочки, две. Мироновой скажи, бабе Саше.

– Ладно, – кивнул Вадим.

Зашагал, но бабушка снова подала голос.

– Коленька!

Остановился.

– Ты ведь Коленька? Коленька?

– Да, – кивнул он – Коленька.

Магазин располагался метрах в шестисот от дома – в обычный день дорога до него занимала пять минут. Но дни сейчас стояли необычные, обильно дождливые, потому шёл он туда минут двадцать. Каждый шаг давался с трудом. Жижа обволакивала сапоги, они съезжали с ног и никак не хотели вытаскиваться.

Всю дорогу он вглядывался в здание магазина, пытаясь определить, не закрыт ли он. Так бывало часто: магазин, которому положено было работать с восьми утра до пяти вечера, работал лишь часа два от силы. Продавщица – здоровенная рыжая баба по имени Валентина – открывала его, когда хотела. Случалось, что не открывала вовсе. Никто её за это не осуждал. Оставшаяся в живых кучка жителей в продуктах питания особо не нуждалась. Рискну предположить, что не нуждалась вовсе, а лишь делала вид. Более того, за те утренние часы, что магазин бывал открыт, жители эти успевали посетить его по несколько раз. Встретившись здесь, старики и старухи бестолковыми разговорами поддерживали в себе иллюзию существования. Иллюзию продолжения жизни. Это и вправду иллюзия. Жизнь давным-давно остановилась, существования нет как такового. Оно было когда-то, наверняка было – поверим на слово тем говорунам, что, горячась, рассказывают нам о славных деяниях прошлого. Вы как хотите, но я им верю – мне нравится их слушать. Они так непосредственны, так занятны – даже если всё то, о чём они вещают, неправда, я не в обиде на них. Они хорошие, они вносят разнообразие в обыденность. Они, а ещё те романтики, что пытаются придать значимость настоящему. Они снабжают нас иллюзиями, а это очень важно. Иллюзии необходимы. Потому что без иллюзий не могу пребывать здесь даже я.

– О-о-о! – приветствовала его широчайшей улыбкой огромного рта продавщица Валя. – Какие люди!

Магазин был всё же открыт. Единственный посетитель – древний старичок в рваной ветровке – покидал его в тот момент, когда порог переступил Вадим.

– Здравствуй, Валентина, – выдохнул он, выжимая из себя улыбку. – Как жизнь молодая?

– Да как-как, – тряхнула она головой. – Неважно.

– Что так?

– Так чему нам радоваться? Жизнь у нас скучная, погода вон – и та муторная.

– А муж что тебя не развлекает?

– О, муж! Я его неделями не вижу. Они как уедут на заготовку – и чуть ли не месяц там.

– Да-а? Так ты, выходит, в некотором роде одинокая женщина.

– Да не в некотором роде, а попросту одинокая.

Вадим осматривал полки.

– Печально мне это слышать. Надо будет зайти к тебе как-нибудь.

Облокотившись обеими руками о прилавок и опустив на ладони большую свою голову, Валентина взирала на него сейчас снизу верх. Взирала хитро.

– Да навряд ли ты ко мне заглянешь, – вздохнула она. – Ты ведь больше по молоденьким лазаешь.

Вадим потянулся к карману за деньгами.

– Мне ведь рассказывали, – продолжала Валя. – Вадим-то, говорят, красавец наш, с Танюшей бродит… Почту, что ли разносят вместе, или чего ещё там…

– Три буханки хлеба, – сказал Вадим.

Валентина продолжала коварно на него посматривать.

– Три буханки хлеба мне, – повторил он ей вкрадчиво.

Она приподнялась, взяла с полки хлеб, положила перед ним на прилавок.

– Консервы вот эти, – кивнул Вадим, – банки две давай.

Она подала консервы.

– И крупы гречневой пакет.

Достала гречку.

– Водочки? – спросила.

– Нет. Это всё.

Валентина придвинула к себе счёты, перекинула на них несколько костяшек. Вадим положил на прилавок деньги. Сложил продукты в сумку.

– Не понимаю я, зачем ты сюда приехал, – бормотнула Валя. – В городе жил, работа была. Женщина, наверное. … Это потому, что она тебя разлюбила, ты приехал?

Вадим собирал с прилавка сдачу. Собрав, засунул в карман.

– А, чё молчишь?

Он зашагал к двери.

– Приходи, не забывай! – примирительно крикнула вдогонку Валентина.